Год нашей любви - Сарина Боуэн (2014)

– Это наименее позорная часть всей истории. К тому же Фейрфакс особенно и не возражал – долго выдерживать Стейшу среднестатистический человек не в состоянии. Но так или иначе мне пришлось хорошенько поработать, чтобы заполучить ее. Не то чтобы я позвонил и получил приглашение в особняк. Мы искали приключения на свой зад – она та еще оторва по части вечеринок. Я глотал все дерьмо, которым она кормила меня. Но каждый раз, когда я проезжал мимо его дома за рулем «Мерседеса» Стейши, я ловил нереальный кайф.

Я перестала гладить его спину, задумавшись.

– Ну, скажи уже это, – попросил Хартли. – Да, я жалкий.

– Ничего жалкого в тебе нет, – ответила я. – И единственное, чего я хочу, – чтобы ты это понял. Так ты все-таки увидел его?

– Нет, да я и не собирался. Думаю, большую часть времени он проводит в Лос-Анджелесе. Но однажды я видел его детей, игравших в мяч на лужайке. Всего несколько секунд, потому что я был за рулем. Но все равно это оказалось тяжело.

– О боже! У тебя есть братья с сестрами? Как они выглядели? Как уменьшенные версии тебя?

Он пожал плечами:

– Сложно сказать. Они выглядели, как дети из рекламы «Ральф Лорен». Чистые и счастливые. Два мальчика и одна девочка.

Хартли перекатился на бок, и я соскользнула с него. Теперь мы лежали лицом к лицу. Смутившись, я подняла простыню и закрыла груди.

– Не прячь их, – улыбнулся Хартли. – Я долгие месяцы ждал, чтобы увидеть их.

– Месяцы?

– Точно. – Его улыбка снова померкла. – Этот год был тяжелым: я сломал ногу, не мог играть в хоккей, а рядом не было прекрасной принцессы, которая поддерживала бы меня. А потом я стал тусоваться с тобой, Каллахан. И от этого у меня реально взорвался мозг.

– Почему?

– Потому что ты была такой настоящей. И не боялась называть своими именами всё, что тебя пугало. Я понял, что ни разу не говорил со Стейшей так, как говорил с тобой. Что я вечно ждал девушку, которую даже не любил. Но она повторяла, что все еще хочет меня, и я не мог избавиться от мысли, что это важно. – В его глазах отразилась грусть. – Я не мог перерезать провод. И из-за этого начал ненавидеть себя.

– Дерьмово.

Он выдохнул:

– В день своего рождения я сидел здесь и ждал ее, но человек, который был мне действительно нужен, находился по ту сторону коридора. И даже когда я оторвал свою задницу и пришел к тебе, то не был честен. Я превратил все в игру, а это была не игра. – Он потянулся и погладил мои волосы. – Я мучил нас двоих. Прости.

Это заставило меня улыбнуться.

– Со мной все было понятно, да?

– Каллахан, ты была честной. Ты не побоялась сказать прямо, что не можешь быть мне просто другом. У тебя были яйца, чтобы признаться в этом, и это меня добило. – Он притянул меня к себе и прижал мою голову к своей груди.

Я могла слышать его сердце – тук, тук – у себя под ухом.

Мой пульс ускорился. Я еще не совсем привыкла к его объятиям. Мой план в тот момент состоял в том, чтобы остаться в его постели, пока он не вышвырнул меня. И все же у меня еще были вопросы.

– Знает ли твоя мама, что ты в некотором роде выслеживаешь отца?

– Нет, – ответил он. – Но и без этого раскусила меня. Она знала, что есть нечто нечестное в моих отношениях со Стейшей, и любила напоминать мне об этом. «Адам, почему ты с ней? Она сумасшедшая сука, ты умнее», – и так далее. Моя мама ненавидит все, что связано с городом Гринвич, штат Коннектикут. Да и Стейша не особенно старалась завоевать ее расположение.

– А ты когда-нибудь пытался рассказать Стейше об отце? – спросила я.

Он отрицательно помотал головой:

– Ей нельзя показывать слабость. Иначе она сожрет тебя с потрохами.

– Это не любовь.

Он поцеловал меня в макушку.

– Теперь я это понимаю. Потому и начинаю воскресное утро, изливая тебе душу, как будто это самое обычное дело. Знаю, ты всегда прикроешь мой зад.