О свободе - Екатерина Гичко (2020)

Ерха выделил из своих запасов пустой мешок для переноски зверя. Дарилла нашла сухой мох и выложила им дно мешка. Низкан осторожно опустил в переноску малыша так, чтобы его голова осталась торчать снаружи, а сам мешок повесил себе на грудь. Плащ вернулся к Риалашу, но тот понюхал его, поморщился и просто бросил на седло.

- Дядя, да оно протухнет по такой жаре до вечера! - увещевала Дарилла Ерху.

Он хотел собрать остатки вороньего мяса, чтобы было чем кормить зверюшку.

- Оставь, - велел ему Риалаш. - Вечером он есть не захочет, - и загадочно добавил: - Не до того ему будет.

Скрепя сердце старик всё же оставил мясо.

Лошади почему-то отнеслись к новому члену команды с опаской. Дарилле пришлось держать Преданного, пока Низкан забирался в седло, так как конь никак не хотел подпускать его к себе, недружелюбно косясь единственным глазом на торчащую из мешка голову.

Наконец путники двинулись в дальнейший путь. До вечера оставалось не так уж много времени, а следовало пройти как можно большее расстояние. Два часа они ехали вперёд без каких-либо проблем. А потом случилось то, о чём намекнул наагасах: у детёныша начались проблемы.

Видимо, с непривычки его организм не захотел принимать такую тяжёлую пищу. Малыш проснулся, отчаянно вереща от боли. Прежде чем Низкан разобрался, что не так, зверёныш обгадил весь мешок. Пришлось останавливаться и выпускать детёныша на травку. Дарилла чуть не плакала от жалости.

- Устраиваемся на ночлег, - со вздохом распорядился Риалаш.

Обустройством лагеря, правда, пришлось заниматься ему и Ерхе. Дарилла и Низкан напряжённо следили за малышом и им было не до бытовых проблем. Когда детёнышу слегка полегчало, они осторожно искупали его в ручье, смывая последствия неумеренного питания. Мокрый замёрзший зверёныш стал ещё несчастнее. Огня, к которому его подтолкнули для просушки, он испугался и полез греться под рубаху Низкана. Прижался к его голому животу своим мокрым тельцем и затих. А мужчина весь покрылся гусиной кожей от холода, но отстранять его не стал.

Ночью, когда все, кроме дежурившего Ерхи, спали, Риалаша разбудило тихое поскуливание. Детёныш зачем-то выбрался из-под одеяла Низкана и теперь тыкался в бок наагасаха, явно просясь в тепло. Наг сонно посмотрел на него, а потом всё же приподнял край своего одеяла. Малыш тут же забрался под ткань и прижался к боку мужчины. Уже в полусне Риалаш почувствовал, как зверёныш перебирается на его спину: наагасах всегда спал только на животе или на боку. Маленькое, пока ещё лёгкое тельце свернулось на его пояснице и затихло. Наагасах ощутил, как по спине разливается ровное тепло от нежного брюшка детёныша, покрытого тонкой мягонькой шерстью.

Доаш, раздвинув кусты, посмотрел на освещённый костром профиль Ерхи и опять отошёл вглубь леса.

- Ну? - одними губами спросил Миссэ.

- Крылатый щенок спит с наагасахом, - в голосе Доаша прозвучал укор.

Он предлагал брату осторожно выкрасть животное и отправить на встречу с матерью, но жалостливый Миссэ этот план не одобрил. А плоскомордая крылатая собака - одно из самых ядовитых существ Рирейских гор. У неё даже естественных врагов нет: такую отраву ни один здравомыслящий зверь жрать не будет.

- Да ладно тебе, - взгляд у Миссэ был виноватым. - Щенок этот странный какой-то, белый. Может он и не ядовитый вовсе.

- Ссадаши тоже белый, - ехидно напомнил Доаш об их общем знакомом альбиносе.

Брат заёрзал.

- Да это ж мы вроде как виноваты, что малыш без мамы остался, - пробормотал он.

- Мы не виноваты, что его мать, дурная самка, полезла со всей стаей. Она могла остаться в своём гнезде и ребёнка сторожить. Но нет, она спустилась вниз, а потом ещё и с самцом сцепилась!

- Доаш, ну не будут же они его есть! - раздражённо прошипел Миссэ. - У него же только мясо ядовитое. Хватит уже!

Брат недовольно на него посмотрел и повернулся к нему спиной. Миссэ тяжело вздохнул.