Перед падением - Ной Хоули (2017)

Он идет в кухню, раздумывая, не сделать ли кофе, но потом отказывается от этого намерения, боясь сбить режим и превратиться в человека, перепутавшего день с ночью и пьющего за завтраком бурбон. Чувствуя жжение в глазах, Скотт бредет в гостиную и выдвигает по очереди все ящики комода. В ванной комнате он обнаруживает шесть футляров с губной помадой, на кухне черный фломастер и две маркера, желтый и розовый, в холодильнике — подвявшую свеклу. Вынув несколько корнеплодов из овощного ящика, он наливает воду в кастрюлю и ставит ее на плиту, чтобы вскипятить.

В это самое время о нем на все лады говорят в теленовостях. Скотту не нужно включать телевизор, чтобы убедиться в этом — он и так знает наверняка. Ничего не поделаешь, он попал в эту молотилку, и теперь ему еще долго будут перемывать косточки. Скотт снова идет в гостиную, разумеется, тоже белую, слыша, как поскрипывают у него под ногами белые, чисто вымытые половицы. Камином явно недавно пользовались, и Скотт, присев на корточки, ощупью находит в топке кусок угля. Он извлекает его с такой осторожностью, словно это алмаз, а не кусочек сгоревшей древесины. На противоположной от камина стене укреплено огромное, от пола до потолка, зеркало. Выпрямившись, Скотт видит в нем свое отражение. Разумеется, это всего лишь совпадение, но на нем белые трусы и футболка. Белый человек с бледным лицом, в белом нижнем белье, в комнате с белыми стенами и полом… Скотт вдруг кажется себе призраком. «Интересно, что более вероятно, — подумал он, — то, что я, оказавшись в океане, проплыл много миль с поврежденным плечом и ребенком на спине, или то, что я утонул в соленых волнах, как моя сестра много лет назад с полными ужаса глазами и судорожно раскрытым ртом исчезла в глубине черных вод озера Мичиган?»

Держа в руке кусок угля, Скотт обходит гостевые апартаменты, зажигая лампы и светильники во всех помещениях. С улицы доносится скрип тормозов подъехавшего к дому мусоровоза, челюсти которого, жужжа и лязгая, начинают пожирать вещи, которые больше никому не понадобятся. Через пару минут квартира залита ярким электрическим светом, и Скотт еще раз медленно обходит ее, впитывая глазами вездесущую, нестерпимую белизну. У него начинает кружиться голова от ощущения, что он попал внутрь белоснежного герметичного кокона.

Все предметы любого другого цвета, кроме белого, лежат на низком кофейном столике в гостиной, за исключением куска угля, который Скотт продолжает держать в руке. Он перекладывает его из левой руки в правую и смотрит на свою испачканную ладонь. Затем с чувством невероятного облегчения прикладывает ее к груди и проводит сверху вниз по белой ткани футболки, оставляя на ней черный след.

«Я жив», — думает Скотт.

Затем он принимается пятнать черным белые стены.

Час спустя он слышит стук в дверь апартаментов, а затем звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Входит Лейла, все еще одетая по-вечернему — в коротком платье и туфлях на высоком каблуке. Она находит Скотта в гостиной. Он занят тем, что раз за разом швыряет в стену свеклу, оставляющую на белой поверхности бордово-лиловые пятна. Его футболка и шорты безнадежно испорчены, но, с точки зрения Скотта-художника, стали гораздо лучше прежнего. Они все в черных и красных разводах. Словно не замечая присутствия Лейлы, Скотт медленно подходит к стене и приседает на корточки. Его ухо улавливает шорох и шаги за спиной, затем Скотт слышит, как Лейла изумленно ахает.