Перед падением - Ной Хоули (2017)

— А разве неправда, что агенты ФБР многократно вас допрашивали?

— Можно ли считать, что дважды — это многократно?

— Почему вы в бегах?

— Вы говорите обо мне как о Джоне Диллинджере. А я всего лишь обыкновенный гражданин, имеющий, как и любой другой, право на частную жизнь.

— После катастрофы вы не поехали домой. Почему?

— Это трудно объяснить.

— Может, все дело в том, что вы что-то скрываете?

— Избегать всеобщего внимания и скрывать что-то — это не одно и то же, — говорит Скотт. — Могу сказать одно — я очень скучаю по своей собаке.

— Расскажите про ваши картины. Это правда, что ФБР их конфисковало?

— Нет. Послушайте, это всего лишь картины. Разве человек может объяснить, почему он рисует то, а не это? Представьте, что, работая над очередным полотном у себя в сарае, он чувствует, что его жизнь пошла под откос. Возможно, именно это лежит в основе всего остального. Но потом, взявшись за картину всерьез, он вдруг обнаруживает, что в ней может быть ключ к пониманию многих вещей. Ну как, я ответил на ваш вопрос?

— Это правда, что на одной из картин вы изобразили катастрофу самолета?

— Да. Этим я хотел подчеркнуть, что все мы смертны. Таков закон природы. Все живое умирает, но осознает свою смертность только человек. Мы каким-то образом умудряемся хранить это знание у себя в голове словно в сейфе, но в него стараемся не заглядывать. То есть мы понимаем, что рано или поздно умрем, в то же время не верим. Но в случаях катастроф с большим количеством жертв, когда тонут паромы или разбиваются самолеты, жизнь ставит нас лицом к лицу с этой правдой, которую нам так трудно принять. Мы осознаем, что когда-нибудь тоже умрем, а вместе с нами умрут наши надежды и мечты. И это может произойти в любой момент. По дороге на работу вы можете сесть в автобус, в котором заложена бомба. Или пойти в «Уолмарт» в черную пятницу, чтобы купить что-нибудь с большой скидкой, и погибнуть под ногами обезумевшей толпы. И все эти мысленные построения начались с того, когда я решил, что моя жизнь мчится под откос.

Ванесса трогает пальцами свой наушник, а затем говорит:

— Билл хочет пригласить вас в студию для интервью один на один.

— Наверное, это очень любезно с его стороны, — отвечает Скотт. — Вот только выражение вашего лица совсем не любезное. Оно у вас как у полицейского.

— Погибли люди, мистер Бэрроуз, — парирует Ванесса. — Думаю, вы понимаете, что сейчас не время для того, чтобы быть любезными.

— Наоборот, как раз сейчас время для этого самое подходящее, — говорит Скотт, после чего поворачивается и идет по улице прочь.

Журналисты проходят следом за ним несколько кварталов, но в конце концов отстают. Скотт старается двигаться не торопясь, понимая, что, возможно, на него смотрят тысячи, а может, и миллионы людей. Выйдя по Бликер-стрит на Седьмую авеню, он садится в такси. Скотт продолжает раздумывать над тем, каким образом телевизионщикам удалось его найти — ведь он находился в запертой квартире и не пользовался мобильным телефоном. Лейла утверждает, что она никому ничего не говорила, и у Скотта нет причин ей не верить. Женщина с состоянием в миллиард долларов не лжет, если ей это не нужно. Лейле же, судя по всему, действительно нравилось то, что у нее имелся маленький секрет от остального мира в виде Скотта, живущего в ее гостевых апартаментах. Что касается Магнуса, то он, безусловно, врет много и по разным поводам, но, похоже, не в этом случае. Правда, ему могли заплатить. И все же интуиция подсказывает Скотту, что его приятель ни при чем.

Возможно, думает он, дело в какой-нибудь новой технологии, о которой ему не известно. Очень может быть, что появился какой-нибудь особенный спутник, или новые чипы, которые можно вживить человеку в организм во время сна.