Перед падением - Ной Хоули (2017)

Тетя мальчика просыпается и потягивается. Это весьма миловидная женщина. Лоб ее закрывает прямая челка. Скотт видит, как Элеонора медленно приходит в себя после сна, понимает, где она и почему, и на ее лице появляется выражение ужаса перед тем грузом, который вот-вот ляжет на ее плечи. Однако при виде мальчика Элеонора выдавливает из себя улыбку.

— Эй, привет, — говорит она, обращаясь к ребенку, и пытается руками привести в порядок волосы. Потом переводит взгляд на экран телевизора, а затем на Скотта.

— Доброе утро, — приветствует он.

Элеонора осторожно оглядывает себя, чтобы понять, все ли в порядке с одеждой.

— Извините, — оправдывается она. — Кажется, я не выдержала и заснула.

Эта реплика не требует ответа, поэтому Скотт просто кивает. Элеонора обводит взглядом палату.

— Вы не видели… Дуга? Это мой муж.

— Кажется, он пошел за кофе, — сообщает Скотт.

— Хорошо, — с облегчением произносит она. — Это хорошо.

— Вы с ним давно женаты? — спрашивает Скотт.

— Нет. Всего… семьдесят один день.

— Но кто же такое считает, — пытается пошутить Скотт.

Элеонора краснеет:

— Он хороший. Просто сейчас слишком взволнован, мне кажется.

Скотт замечает, что мальчик перестал смотреть на экран телевизора и внимательно наблюдает за ним и тетей. Заявление о том, что Дуг взволнован, кажется Скотту немного смешным на фоне того, что пережили он сам и ребенок.

— А у отца мальчика есть какие-нибудь родственники? — интересуется он. — Скажем, деверь у вас имеется?

— Вы хотите знать, есть ли у Дэвида братья? Нет. Его родители умерли, а он был единственным ребенком в семье.

— А ваши родители?

— У меня есть мать. Она живет в Портленде. Кажется, прилетит сегодня.

Скотт кивает.

— Вы с мужем живете в Вудстоке?

— В Кротоне. Это в сорока минутах езды от Вудстока.

Скотт на минуту задумывается, представляя небольшой домик в лесистой долине, легкие плетеные стулья на крыльце. Что ж, скорее всего, мальчику там будет неплохо. А может, и наоборот. Что, если у него возникнет чувство изоляции? А если муж Элеоноры окажется пьяницей, писателем-неудачником вроде персонажа, сыгранного Джеком Николсоном?

— А мальчик когда-нибудь у вас бывал? — спрашивает Скотт.

Губы Элеоноры сердито сжимаются.

— Простите, я не понимаю, почему вы задаете мне все эти вопросы.

— Видите ли, возможно, это выглядит как неуместное любопытство, но мне отчего-то не все равно, что будет дальше с этим ребенком. Все так сложилось, что он мне, можно сказать, не совсем чужой.

Элеонора кивает. Она выглядит напуганной. И боится она не Скотта, а тех осложнений, которые вот-вот возникнут в ее жизни.

— Все будет хорошо, — говорит она и гладит мальчика по голове. — Правда?

Ребенок не отвечает — он неотрывно смотрит на Скотта. Они словно играют в гляделки. Первым не выдерживает и моргает Скотт. Повернувшись, он выглядывает в окно. В это время в палату входит Дуг. На нем расстегнутый кардиган, надетый поверх простой клетчатой рубашки. В руке он держит чашку с кофе. При виде мужа лицо Элеоноры проясняется.

— Это мне? — спрашивает она, указывая на чашку.

На лице Дуга на секунду появляется выражение недоумения, но затем он понимает, что именно имеет в виду жена.

— Да, конечно, — он вручает ей кофе. По тому, как Элеонора держит чашку, Скотт понимает, что она почти пустая, и замечает, как на лицо женщины ложится тень печали. Дуг обходит кровать мальчика и останавливается рядом с супругой. Скотт чувствует, что от него пахнет алкоголем.

— Как пациент? — интересуется Дуг.

— Хорошо, — отвечает Элеонора. — Он поспал.

Глядя на спину Дуга, Скотт размышляет о том, сколько денег может достаться мальчику в наследство. Пять миллионов долларов? Пятьдесят? Его отец руководил телевизионной империей и летал на частных самолетах. Родители ребенка наверняка богаты.