Перед падением - Ной Хоули (2017)

— Верно, — отвечает Пэйдж, — но на случай, если вы не захотите взять на себя эти обязанности, мистер и миссис Уайтхед предусмотрели их переход к другому человеку.

Элеонора чувствует, как сидящий рядом с ней Дуг напрягается при мысли, что должность распорядителя фонда может достаться не его жене, а кому-то другому.

— Нет, — говорит она. — Речь идет о моем племяннике, и я хочу, чтобы он жил со мной. Просто мне нужна ясность. Значит, именно я назначена распорядителем фонда, а не…

Элеонора на мгновение, не меняя положения головы, переводит взгляд на мужа. Пэйдж замечает это.

— Да, — отвечает он. — Именно вы назначены опекуном мальчика и распорядителем фонда.

— Ладно, — говорит Элеонора после небольшой паузы.

— В течение нескольких следующих недель мне необходимо будет встретиться с вами для подписания ряда документов. Я имею в виду, что мы вполне можем приехать к вам, — поясняет Ларри Пэйдж. — Некоторые документы потребуют нотариального заверения. Вы хотите уже сегодня получить ключи от объектов недвижимого имущества?

Элеонора моргает, думая о жилище сестры — оно теперь превратилось в музей вещей, которые больше уже никогда не понадобятся ни Мэгги, ни ее близким. Одежда, мебель, набитый продуктами холодильник, полные книг и игрушек комнаты детей… Элеонора чувствует, как ее глаза наполняются слезами.

— Нет, не думаю, что… — Она умолкает, чтобы взять себя в руки.

— Я понимаю, — говорит Пэйдж. — И распоряжусь, чтобы ключи привезли вам домой позже.

— Может, кто-то сможет собрать вещи Джей-Джея у него в комнате? Игрушки, книжки. Одежду. Надеюсь, что это ему хоть немножко поможет.

Женщина, сидящая справа от Пэйджа, делает пометку в блокноте.

— Если вы захотите продать недвижимость, мы сможем вам оказать содействие, — сообщает Каттер. — В последний раз, когда я об этом узнавал, общая рыночная стоимость всех трех объектов составляла порядка тридцати миллионов долларов.

— А эти деньги тоже пойдут в фонд, — спрашивает Дуг, — или…

— Вырученные средства будут приплюсованы к той части наследства, которая предназначена на текущие расходы по воспитанию и образованию мальчика.

— Значит, десять миллионов превращаются в сорок миллионов.

— Дуг, — не выдерживает Элеонора. Тон ее реплики получается более резким, чем она рассчитывала.

Юристы делают вид, что ничего не слышали.

— Что? — На лице Дуга проступают недоумение и недовольство. — Я просто хотел уточнить.

Элеонора кивает и, разжав кулаки, убирает руки под стол.

— Хорошо, — говорит она. — Пожалуй, нам пора возвращаться. Я не хочу оставлять Джей-Джея слишком надолго. Правда, с ним моя мать, но… Знаете, он плохо спит.

Элеонора встает. Юристы по другую сторону стола тоже поднимаются на ноги. Сидеть остается один Дуг, погруженный в мечты.

— Дуг, — окликает его Элеонора.

— Да-да. — Ее муж встает и потягивается, словно выспавшийся на солнце кот.

— Вы поедете домой на машине? — интересуется Каттер.

Элеонора кивает.

— Я не знаю, какой у вас автомобиль, но Уайтхеды владели несколькими, в том числе семейным джипом-паркетником. Все машины находятся в вашем распоряжении. Вы можете ими пользоваться или продать их — в зависимости от вашего желания.

— Я просто… Простите, но мне трудно принимать какие-либо решения прямо сейчас. Понимаете, нужно хоть немного подумать…

— Разумеется. Я больше не буду задавать вам вопросы, — говорит Каттер, худощавый человек с добрым лицом. Он кладет руку на плечо Элеоноры. — Знайте, что Дэвид и Мэгги были больше, чем просто клиентами. У нас дочери одного возраста, и…

Каттер умолкает, в глазах его появляются слезы. Он кивает. Элеонора пожимает ему руку, благодарная за искреннее сочувствие, проявленное им в эту нелегкую минуту.

Крутящийся рядом Дуг, откашлявшись, спрашивает:

— Так какие, вы говорите, у них были машины?