Дом близнецов - Анатолий Королев (2016)

Продолжаю.

Временный деревянный Мавзолей вокруг тела вождя строится как саркофаг и трибуна для вождей революции, отныне одно всегда выдают за другое, а другое за третье. Кандинский пишет великую абстракцию «Композиция № 223» и тем самым подхватывает тезис сюрреализма — вещи, в том числе и человек, не имеют суверенных границ, это всего лишь лучи, тени, сны. Резюме этих усилий одно: границы можно легко нарушить. В Москве выходит книга Джона Рида «10 дней, которые потрясли мир», первый опыт фальсифицированной истории на глазах живых свидетелей лжи. Этой книгой был открыт путь к фальсификации процессов покаяния врагов народа. В те же годы первые опыты по пересадке обезьяньих желез вдохновляют стареющую элиту ВКП (б): твоя эрекция, товарищ, непременно будет восстановлена, а тело станет моложе. Ухтомский заканчивает труд «Доминанта как рабочий принцип нервных центров». Шаг за шагом формируется негласный заказ партии на управление нервной системой миллионов людей. Скульптор Алексеев создает первую в мире статую Ленина: тотем, призывающий пролетариев всех стран объединяться в борьбе с мировой буржуазией. Теперь наши будни — это война всех против всех как внутри, так и вовне. Человек объявляется трофеем революции, по образцу и подобию Французской революции периода Робеспьера: трофей революции должен быть готов к уделу трофея.

Машков создает плотоядный шедевр «Снедь московская», к которой на выставке подвесил реальный бублик, замаскировав нитку: обмана никто не заметил, зрение москвичей порядком не в фокусе. А Тышлер написал полотно «Цветодинамическое напряжение. Фас и профиль», парируя абстракционизм Кандинского. Нет, твердит он, любую бесформенность можно обвести контуром. Красный граф Алексей Толстой, напуганный культом подшипников, пишет пьесу о бунте машин, внушая читателям идею о том, что бунт машин станет апокалипсисом человечества.

Граф Толстой-два первым прозрел идею матрицы и терминатора.

Призрак бродит по Европе, призрак Франкенштейна, стонал он.

Но его предостережения были почти не замечены.

Книга Троцкого «Уроки Октября» бросает вызов Сталину в деле осмысления итогов революции. Октябрь — это зародыш великой пандемии, это этап, а никакой не итог, возражает великий троцкист верному сталинисту. Фридман в параллель вождям уточняет Эйнштейна: у вселенной есть разные измерения, закон для одного мироздания не закон для другого. Мейерхольд при жизни называет свой новый театр Театром Мейерхольда. Такое яканье не пришло в голову даже дуче — назвать Италию Муссолиния. Гаккель создает первый в мире магистральный паровоз. Открытие московского музея сталинской революции — еще один тезис против пандемии Троцкого. Революция кончилась победой, внушает вождь, и красная чума больше не нуждается в продолжении. Опубликована работа Ортеги-и-Гассета о дегуманизации общества. Его вывод — гуманизм, мутируя, порождает фантомы поведения общества в духе «Капричос» Гойи, пищей для дегуманизации становятся в первую очередь два человеческих чувства: чувство справедливости и чувство прекрасного. Короче, правда и пропорции проглочены в первую очередь. Естествоиспытатель Фриз размышляет о схожих проблемах, но уже в биологии, где как раз мутация позволяет виду выживать и где любые болезненные метаморфозы в итоге всегда позитивны. Эта роковая сумма идей биологии отменяет запрет на допрос миров, отныне Европа — тело, готовое для вивисекции идеалов. И внимание, господа, девятый вал ар-нуво, эта мечта красоты, наконец, добегает до береговой линии и разбивается вдребезги. Стиль превращается в рой мелких предметов, их уже не счесть. Это книги, журналы, заколки, обои, подсвечники, ванные комнаты, платья, шляпки, вагоны, заводы фирмы AG, мебель, витражи, изразцовая плитка, ковры, обивочная ткань и прочая фурнитура эстетической бури.

Следует взрыв. AUFBRUCH!