Дом близнецов - Анатолий Королев (2016)

Черту мутаций европейского духа подводит недавний художник-дилетант, путчист из Мюнхена, национал-социалист Гитлер. В 1925 году он заканчивает в тюрьме свой трактат «Майн Кампф», «Моя борьба», где набрасывает контур новой роевой истории: без денег, без евреев, без культа пола, без рабов, без границ и без церкви. План вождя германского роя подхватывает тезис Рёскина о важности художественного жеста. Партия — это жест, а не смысл! Будущее задумывается исключительно как эстетическая утопия воинственных пчел. Пчела создана!

— Я дрессировщик пчел! — воскликнул князь, захваченный темой доклада.

— Не сомневаюсь! Ваш остров Просперо — это улей для мандрагоры.

— Тсс, — князь приложил палец к губам и прислушался к вечернему сумраку за стеной из стекла.

Вечер возлежал, как зверь с фосфорическими глазами.

— Кроме того… — продолжил докладчик…

— Кроме того, — взвился хозяин, встав во весь рост за столом и простирая руку с указательным пальцем в сторону оранжереи, — подобно пчелиной матке, моя жемчужина спрятана в оранжерее, а пчелы слизывают с ее тела пчелиную манну. В улье эта манна, сродни наркотику, передает миллиону рабочих пчел эйфорию оргазма. Мы копируем эту механику. Точно так же неощутимый аромат мандрагоры разносит по заповеднику «Хегевельд» эликсир расширения сознания.

— Да, здесь люди становятся лучше! — воскликнул оратор.

— Нет, Гелий, берите выше, — сказал фон Боррис, — здесь лучше становится Бог!

Повисла пауза.

Монах тайком перекрестил лоб.

— Продолжайте, мой друг, — и князь опустился в кресло.

Гелий Франк кивнул и продолжил:

— Друзья, о пчеле надо сказать отдельно. Рой пчел — это единый живой организм, где у отдельной особи нет никаких прав жить своей маленькой скучной пастью, нет, она захвачена общей целью и заворожено кружит над царицей, как кружит рой песка над Сахарой, завиваясь струей радости вокруг головы сфинкса. Острие этого роя везде и нигде, а хвост, точнее пуповина смерча, истекает из пчелиной матки. Трубы, которая ежеминутно выбрасывает из тулова тысячи пчелиных яиц. Трубу окружает сексуальная свита из горстки трутней, которые беспрерывно оплодотворяют алчное чрево. Эта модель при всей примитивности — точная копия цивилизации. Гермафродит фараон, гомосексуальное жречество и бесполая масса. Единица измерения этой структуры — особь для исполнения полета к цели. Эта классическая медоносная пчела. В применении к обществу, пчелой я называю лицо, которое обращено внутрь головы и смотрит на мир затылком, что делает выражение миллиона лиц одинаковыми. В России этот тип пчел представляло скопление пентаграмм (звезд), а в Германии — скопление свастик. По сравнению с пентаграммой свастика обладает большей сцепкой, типа липучек велькро на кроссовках.

Итак!

Двадцатые годы прошлого века — это время окончательного формирования новой мозговой сцепки. Прежде такие пандемии летающей саранчи или лавины термитов существовали только у насекомых. В строгом смысле эта сверхличность есть сумма трех агрегатных состояний: гусеница, куколка, бабочка. Каждая часть безмозгла напрочь отрезана от другой. Лишь вместе они являют собой единство — полет. Всем понятно?

— Нет, — сказала Магда.

— Нет, — поддакнула Герда.

— Чего тут не понять, — вмешался Валентин, — оргазм превращает двоих в одно существо, а свальный грех склеивает в одно существо десяток особей.

— Не в существо, дон Клавиго, — вступил фон Боррис, — а в вещество!