Дорога смерти - Илья Бушмин (2015)

Как и ангар-отстойник банды Ворона. Строение находилось метрах в 100 слева от дома и отлично просматривалось через окно. Даже невооруженным взглядом Рябцев заметил белый квадратик на черных воротах ангара – печать, которую Бегин прилепил вчера после обыска объекта.

– Зашибись, – проворчал Рябцев. – Это же надо было так лохануться…

После обеда картинка произошедшего более-менее сложилась. Вернувшись в УВД, Рябцев поднялся к Бегину и выложил все, что удалось узнать:

– Квартира была съемная, так что, как только Печатник увидел кавалерию за окном, которая брала штурмом отстойник Ворона, он просто собрал вещи и свалил. Его ничто там не держало. На квартире куча симок валялась. Пробили, чьи они. Все на левые имена. Видимо, некоторые клиенты-торчки соглашались купить для него номера на свое имя. Так что мы вообще без понятия, что за телефон у Печатника прямо сейчас – какой номер и на чье имя. А без этого его и не отследишь… Такие дела.

– Зачем он свалил? – буркнул Бегин. – Ну, увидел в окно, как мы штурмом берем отстойник Ворона. А он им иногда анашу толкал. Ну, допустим, Печатник предположил, что кто-нибудь из угонщиков решит заработать очки и сдать нам его.

– Как всегда.

– Так избавился от наркоты и все тут. Спрятал ее где-нибудь, а сам остался дома. Вломятся, ничего не найдут – и оставят в покое. Зачем бежать?

– А ты что думаешь? – Рябцев покосился на следователя. – Ты ведь примерно сообразил, в чем дело, да?

Бегин пожал плечами.

– Печатник продавал траву Сергееву. Он же продавал траву угонщикам. Сергеева убила банда с М-4, а кто-то из угонщиков может быть связан с ними же. Просто Ворон не в курсе.

– Или прикидывается, что не в курсе, – ввернул Рябцев.

Бегин устало покосился на часы. Было всего шесть часов вечера. С тех пор, как он приехал в командировку в Домодедово – это было, подумать только, больше полутора месяцев назад – ни разу Бегин не оставлял работу раньше восьми-девяти вечера.

– Когда мы нашли анашу у Сергеева, я сразу подумал, что это не просто так. Что это не случайная жертва, как предыдущие, хоть ее и пытаются выставить такой. Потом так ничего не удалось найти, и я смирился, что Сергеев – просто жертва номер три и ничего более. Сейчас мне снова кажется, что за всем этим кто-то стоит.

– Но?

– Но все в молоко. Я себе уже голову сломал. Задрало меня все, честно говоря, – вдруг искренне, устало и хмуро, пожаловался Бегин. Рябцев даже удивленно вскинул брови, таким он следователя еще не видел. – Вообще все. Полная непонятка с наркотиками. Они то всплывают, то пропадают. Вот теперь этот Печатник драный. Если он толкал траву всем торчкам в Домодедово – попробуй его найти. Затихарится сейчас у кого-нибудь из своих постоянных клиентов на пару месяцев, а ты ищи-свищи…

– Мда, – Рябцев почесал затылок. – Его ведь и в розыск не объявишь, урода. У нас нет на него ничего. Давай я хотя бы на заметку его досье поставлю. Если пацан всплывет где-нибудь, мы узнаем.

– Можно, – буркнул Бегин. А затем вдруг устало бросил: – Да к черту все. Отвези меня домой.

Пока они ехали к высотке, в которой располагалась ставшая уже привычной для Бегина конспиративная квартира УВД, Рябцев время от времени косился на молчавшего следователя.

– Слушай, – не выдержал опер, – а что ты думаешь по поводу планшета? Который сегодня проснулся в Королево?

– Проснулся, угу, – буркнул Бегин. – На целых сорок секунд.

– В смысле?

– У тебя есть планшетный компьютер?

– Валяется дома.

– Выключи его. Представь, что это чужой планшетник, который ты в руки никогда в жизни не брал. И включи. Ты успеешь за сорок секунд сделать хоть что-нибудь на нем?

– Ээээ… Например? – Рябцев не понял сразу, но после вопроса ответ пришел сам по себе. – Погоди. Ты думаешь, это тоже какая-то лажа?