Дорога смерти - Илья Бушмин (2015)

– Подняли всех, кто у него на учете был. Один псих ему угрожал каждый раз, когда Зубов на вызов от соседей приходил. Мы уже обрадовались, честно говоря, но у психа алиби оказалось. Проверяли также всех рецидивистов и ранее судимых на его участке. Дела, по которым он работал… Кстати, за год до смерти Зубов раскрыл одну мокруху… Там сурово все было, жестко, с расчленением. Я сам, кстати, дело вел. О том убийстве даже в Москве газеты писали. Мы в этом направлении начали работать. И ничего.

– А версию заказухи?

– Естественно, отрабатывали. Но в связи с работой участкового ничего не удалось найти подозрительного, как я уже сказал. А в личной жизни у него тоже все тихо было. Жена, отец старый и больной, сын – пацану 12 лет. Ни наследства, ни разборок с родственниками… Ну и плюс, при заказухе вряд ли в него две обоймы всаживали бы, правильно?

– Скорее всего, – отозвался Бегин. – Обычно две-три пули на поражение и контрольный в затылок.

– Вот-вот.

– Опера говорят, что Зубов вряд ли случайно в том месте оказался в такое время.

Следователь кивнул и прищурился.

– И я так считаю. Моя версия – у него там была встреча. Или его выманили на пустырь под каким-то предлогом. – Щипачев покряхтел. – Мы ведь провели ряд экспертиз, очень серьезно тогда к делу подошли. Сами понимаете, убийство полицейского. Так вот, мы установили, что тело не трогали. Труп Зубова лежал в десяти метрах от угла здания, на спине, ногами к улице. Он вышел на пустырь, сделал несколько шагов – и по нему сразу открыли огонь. Возможно, Зубов был знаком с убийцами. Потому что не было ни драки, ни попытки убежать, ничего. Они просто открыли огонь на поражение. Возможно, из двух или даже трех стволов.

– Возможно? Вы не знаете точно?

– Пули, к сожалению, идентифицировать не удалось.

Глава 12

– Я помню, когда это случилось, – сказал Рябцев. – Когда убили Зубова. Сейчас не 90-е, город у нас относительно спокойный… Был, до банды ДТА. Так что убийство мента было конкретным ЧП.

Машина скользила по почти пустынным темным улицам города. Часы на панели приборов в машине Рябцева показывали половину 11 часов вечера. Поездки по Домодедово и разговоры со всеми, кто работал по делу Зубова и мог пролить свет на то, на какой стадии находилось дело сойчас, заняли большую часть дня. Под конец Бегин обзавелся копией части документов из уголовного дела, которые следователь Щипачев согласился ему предоставить – но лишь после звонка начальнику отдела по особо важным делам Кашину в Москву, чтобы тот подтвердил полномочия Бегина. После чего предстоял разговор с самим Кашиным, у которого, в отличие от полицейских из Домодедово, особого режима несения службы не было, поэтому от рабочих звонков в субботний вечер в восторге не был.

– Меня ночью вызвали, – хмыкнул Рябцев. – Ну, знаешь, наша система оповещения, когда тебе робот-автомат звонит и приказывает явиться?

– Да у нас такая же, – откликнулся Бегин.

– Да? Надо же. Так вот, сплю я, и тут телефон звонит. И этот железный человек, значит, говорит, куда явиться, код называет, все дела. Я в непонятках. Два с половиной года в подвале проторчал, а тут ночью вызов в управление. Думаю: война что ли, блин, началась? Приезжаю, а тут все на ушах. Зубова убили.

– А тебя зачем вызвали?