Танго втроем + бонус - Ирина Шайлина (2020)

Я поднимаюсь на террасу. Прохожу мимо велосипеда. Дверь в дом отперта, вхожу беспрепятственно. Здесь светло и чисто. Тут даже пахнет уютом и покоем. Макс умеет выбирать себе дома. Этот совсем маленький. Я прохожу по комнатам. На первом этаже гостиная, кухня, ванная, кабинет. Кругом следы ребёнка. На холодильнике в хаотичном порядке разноцветные буквы-магнитики. На стене - грифельная доска, на ней какая-то абстрактная картинка, переплетение разноцветных линий. Я касаюсь её пальцем и он окрашивается яркой пылью. В гостиной на полу машинки. Маленькие модели, такие же, как и найденная мной на улице. Я кладу свою находку на журнальный столик – вдруг она нужна Даньке.

Иду наверх. Здесь две спальни. Я безошибочно определяю, в какую мне нужно. Толкаю дверь. Комната просторная. Идеальная спальня для мальчишки. Чуть скошенный мансардный потолок, большие окна. На полках множество разных роботов и супергероев. Наверное, он их коллекционирует. Я дохожу до постели, ноги вновь мне отказывают. Падаю на неё, глотаю слёзы, прижимаю лицо к темно-синему покрывалу, имитирующему космос, жадно вдыхаю. Может ткань ещё помнит его запах. Поворачиваюсь, смотрю на потолок. На нем тоже космос. На тумбе возле постели - фотография в рамке. Я протягиваю к ней руку. Я хочу, но боюсь увидеть Даньку таким, какой он сейчас. Но фотография из прошлого. На ней я. У меня длинные светлые волосы, они чуть вьются, ими играет ветер. Я смеюсь. Наверное, я давно не смеялась так, как на этой фотографии. На мне платье в горошек, оно тоже играет с ветром, обнимает ноги. Это наше первое лето. Даньке - пять месяцев. Он ужасно тяжёлый, я прижимаю его к себе, а он скользит по шёлку платья.

На фотографии я в профиль, неудивительно, что Лена меня не узнала – я сама себя не узнаю. Смотрю на себя с жадностью. Округлые щеки, нет сетки морщинок у глаз, нет отчаяния. У Даньки сердитое лицо: ещё немножко и расплачется. Я касаюсь пальцем его щеки. Так давно не видела его лица, у меня даже фотографий не было.

– Его здесь нет, – говорит Макс. – Он вернётся через несколько дней.

Я перевожу взгляд на него. Стоит, косяк подпирает. Вид уставший, в глазах тоска. Пожалеть бы его, да не за что. И меня не за что. Мы сами во всем виноваты. Мысли мечутся словно рой пчел, беспорядочно сталкиваясь друг с другом, я открываю рот, но молчу – во мне слова закончились. Не могу произнести даже одно. Дикое, невероятное облегчение переплетается во мне с ненавистью к Максиму. Я даже не чувствую счастья, может быть потом, сейчас я слишком опустошена. Максим входит в комнату, берет что-то с письменного стола, на котором в беспорядке разбросаны книжки и тетрадки, протягивает мне. Фотография в рамке. Я боюсь её брать. Макс сердится или он просто боится и прячет свой страх за злостью. Бросает фотографию на постель рядом со мной и уходит, я слышу, как он спускается по лестнице.

Я чуть двигаюсь в сторону и теперь касаюсь прохладной рамки щекой. Понимаю, что, наверняка, жалко выгляжу. Нелепо. Убого. Наконец, решаюсь и беру фотографию, она неожиданно тяжёлая, видимо из-за массивной оправы. Солнце светит в не зашторенное окно и бликует на стеклянной поверхности, а из моих глаз беспрерывно льются слёзы, хотя я даже не осознаю, что плачу. На фотографии Лена, сейчас я ненавижу её как никогда сильно, и Макс. Я не смотрю на них, я смотрю на мальчика, который стоит между ними. Я так жадно смотрю на него, что даже не сразу начинаю выхватывать отдельные детали. Худенький. Наверное, высокий для своего возраста. Его давно не стригли, но младенческих тугих завитков уже нет. Впрочем, они едва заметно вьются у самой шеи. Он не похож ни на меня, ни на Макса. Хотя, глаза у него безоговорочно папины. Я ищу хоть что-то своё и не нахожу. Они вычеркнули меня целиком, словно не было, не позволив даже одной своей черты не оставить.