Головоломка - Франк Тилье (2015)

– Знал когда-то. Кажется, в конце девятнадцатого века.

– В тысяча восемьсот девяностом, на заключенном по фамилии Кемлер. Повешение считали слишком жестоким способом умерщвления, вот и решили придумать что-то новенькое. Теперь усаживают человека на стульчик и поджаривают ему мозги. Гуманисты хреновы…

Моки не удалось сдвинуть стул – ножки были прочно прикручены к полу.

– Из головы не идет история о «незваном госте»… ну, о чужаке. По-моему, Рею Лепренсу нечего здесь делать. Он похож на туриста.

– Внешность обманчива. Ты на себя посмотри.

Моки осклабился:

– А вдруг он и правда украл данные у парнишки-аутиста и проник в «Паранойю» благодаря его открытиям? Наш Рей не похож на искателя сокровищ и любителя загадок, так что сам вряд ли бы сюда добрался. Типы вроде Гадеса на раз вычислили бы шарлатана.

– Может, ему улыбнулась удача или он «сделал» на дистанции другого игрока, кто знает.

– Увидим.

Моки кивнул на розетку под зеркалом:

– Никакого провода, он не подключен.

– Может, кабели протянуты под полом и идут через ножки?

Моки тяжело поднялся, и Илан услышал, как захрустели его коленные чашечки.

– Я в этом не разбираюсь. Судя по следам ногтей на подлокотниках, использовали пыточную машину часто. Лечили людей при помощи этой мерзости. Причиняли боль и терзали мозги.

– Наверное, процедуры действовали и на память…

– Еще как действовали! В шестидесятых ЦРУ использовало такие методики для «промывания мозгов», так называемого mind control – управления сознанием.

– Расскажи поподробней.

Моки бросил взгляд на дверь, на камеру и сказал:

– Как-нибудь потом.

Он достал из кармана сигарету и зажигалку.

– Последняя затяжка осужденного на смерть. Не возражаешь, если я подымлю, прежде чем пойду дальше? Треклятая музыкальная комната не обозначена на плане. Не уверен, что она вообще существует.

Илан указал рукой на стул:

– Садись и кури на здоровье.

Моки криво ухмыльнулся:

– Какой ты милый… Я, конечно, мазохист, но не до такой же степени. А вдруг он в «рабочем состоянии» и поджарит мне мозги, в точности исполнив правило № 2 нашего великолепного приключения? Да вы осаду сможете выдержать, питаясь моей тушей. Сам садись.

– Ну уж нет, спасибо. Я против смертной казни.

Гаэль затянулся, выдохнул дым через нос и уставился на Илана с хитрым прищуром:

– А я настаиваю. Ну пожалуйста. Покажи, чего стоишь, что не боишься этого стула. В конце концов, ты ведь у нас «пациент», а любой пациент хоть раз в жизни должен испытать этот агрегат.

– Нет, не имею желания.

Илан решил отойти в сторону, но Моки преградил ему путь:

– Будет лучше, если ты сделаешь это по доброй воле. Давай.

В голове Илана прозвучал сигнал тревоги. Взгляд Моки изменился, стал жестким. Он схватил его за плечи и толкнул на сиденье. Илан попытался вскочить, и ему показалось, что на него навалились тридцать восемь тонн груза. Моки придавил руки Илана к подлокотникам и застегнул браслеты.

– Не дергайся, покалечишься.

– Отпусти!

Моки прижал лодыжки Илана к креслу и мгновенно защелкнул на них стальные обручи, так что нельзя было не только вырваться, но даже шевельнуться.

– Ты что, совсем сдурел, кретин? Отпусти меня сейчас же!

Моки распрямился, выдохнул дым, посмотрел на Илана, не зная, на что решиться, что сказать, выбросил окурок, раздавил его каблуком и сказал сожалеющим тоном:

– Вот дерьмо… Я этого не хотел, ты сам напросился. Какого черта ты тут забыл? Не мог… ну, не знаю… побыть в другом месте? – Он поднял глаза на соперника, сжимавшего кулаки в бессильной злобе. – Прости, мужик, я не виноват. Не нужна мне была никакая музыкальная комната, так просто ляпнул. Это… Это они. Хотят натравить нас друг на друга.

– Не поступай так со мной, Гаэль. С игрой что-то нечисто. Мы оба это знаем. Освободи меня, ну пожалуйста!