Камер-юнкер - Валерий Пылаев

От балкона усадьбы разошелся полукруг белого пламени. Что-то серьезное, явно не моего уровня – высшая магия хлестнула по всему отряду разом, буквально затопив огнем весь двор усадьбы. Нескольких человек на моих глазах разметало на куски, а остальных швырнуло на выжженную траву. Тем, кто стоял сзади или успел упасть, повезло больше: кто-то за моей спиной даже продолжал стрелять, но оглядываться и считать уцелевших я не стал.

Самого меня заклятье не достало – только засыпало с ног до головы пеплом и комьями земли. Я наугад пальнул еще раз и бросился вперед, к двери. Ударив магией, Орлов убрался обратно в усадьбу, но отпускать его я не собирался, хоть из простреленного плеча и вытекло целое ведро крови.

Подобраться вплотную и проломить череп рукоятью «нагана» – если уж на магию никакой надежды. Дурацкий план, если честно… Правда, ничего умнее я так и не придумал.

Орлов как раз спускался с лестницы. Неторопливо и будто бы даже с ленцой. Больше это напоминало не отступление, а выход из дома на какое-нибудь ничего не значащее светское мероприятие. Если бы не чуть небрежный и всклокоченный вид, никто и вовсе не заподозрил, что его сиятельство только что заживо спалил пару десятков человек.

– Опять ты? – вздохнул он. – Ничему жизнь не учит.

Боевое пламя снова хлестнуло мне навстречу. И снова не смогло навредить – разошлось в стороны. Дверь, ковер на полу и некстати подвернувшийся деревянный столик в мгновение рассыпались пеплом, а до меня достал только жар – от него не защитила даже «глушилка». Раскаленный от чужой магии воздух обжег глотку, но я все-таки поднял оружие и пару раз выстрелил – почти не целясь, на ходу. Магическая броня проглотила пули, зато несколько шагов я выиграл.

Орлов уже сообразил, что у меня в руках, и выражение скуки на его лице сменилось злобой. В самом деле – семнадцатилетний клоп, невесть что о себе возомнивший, оставшийся без резерва и вооруженной жалким пистолетиком бросал вызов ему, Одаренному третьего класса – и по какой-то нелепой случайности еще оставался жив.

Но даже если это и чуть обескуражило Орлова, то сил явно не лишило. Теперь вместо заклятий в меня летело все, что не было намертво приколочено к стенам: горящая мебель, какие-то доски, здоровенная люстра… Гостиная буквально наполнилась грохотом, и что-то непременно должно было угодить в меня и размазать по полу.

Но почему-то пока не размазало.

Раненая рука при каждом движении взрывалась болью, зато мысли вдруг обрели невообразимую ясность. И потекли плавно и неторопливо, будто я каким-то загадочным образом сумел набросить Ход на собственный разум. Все лишнее отступило. Исчезли и страх, и злоба, а голова заработала четко, как арифмометр, отдавая приказы усталому телу.

Два шага вперед. Влево – пропустить кувырнувшийся в воздухе диван. Еще шаг – пригнуться. Выстрел. Прыжок. Упасть и скользнуть животом по полу, спасаясь от столкнувшихся с диким треском шкафов. Отбросить деревяшку. Выстрел – и снова вперед.

Стоявшая у самой лестницы здоровенная фарфоровая ваза слетела с подставки и взмыла в воздух, явно нацеливаясь мне в голову. От нее я кое-как увернулся – и даже каким-то чудом поднырнул под картину в золоченой раме и рванул разом через несколько ступенек.

Но на этом мое везение закончилось: что-то тяжелое с хрустом врезалось прямо в колено, и лестница ушла из-под ног. Я едва успел подставить локоть, чтобы не разбить лицо о край ступеньки. Мне оставался буквально один прыжок – и как раз этого прыжка и не хватило.

– Ну, вот и все, сударь, – усмехнулся Орлов. – Было приятно иметь с вами дело.

Лежавший у его ног обломок доски поднялся в воздух и развернулся, нацеливаясь острым концом в меня. Слишком близко, чтобы увернуться. И не спрячешься – разве что скатиться с лестницы, чтобы поймать деревяшку не в грудь, а между лопаток.

Если только…