Безнадежно одинокий король - Генрих VIII и шесть его жен - Джордж Маргарет (2012)

Кстати, французская сыпь, иными словами галльская болезнь или morbus gallicus, недавно получила новое прозвище: сифилис. Какая-то добрая душа[24] сочинила поэму о пастухе, обидевшем Аполлона и получившем в наказание свинскую болезнь. Парня того звали Сифилисом. И теперь все предпочитают называть такую болезнь его именем. Как будто благозвучное название может изменить ее отвратительное происхождение!

Но вас, разумеется, не волнуют такие подробности.

XXXII

Генрих VIII:

Я обсудил с Уильямом Хоббинсом, мастером дворцовых увеселений, какие праздники мы будем отмечать особо.

— Клянусь Граалем, у нас обширный выбор, — пробурчал он и тут же испуганно пояснил: — «Клянусь Граалем» заменяет теперь папские выражения вроде «Клянусь Мадонной».

С недавних пор последнее словосочетание стало использоваться как ругательство, но это никого не вводило в заблуждение. Может, наш мастер тайно сочувствует Риму? Уилл прав: прикинуться можно кем угодно.

— Нам надо выбрать те праздники, что предполагают большое скопление народа. Нынче к нам соберется, похоже, вся Англия. Вам известно, что даже глава клана Дональд, лорд Островов, присылает к нам племянника?

— Я слышал, что там они попивают кровь, — заметил Хоббинс — Они же, говорят, остались язычниками.

— Чепуха.

Я с нетерпением ждал знакомства с потомком древних гэлов и викингов. Мне еще не приходилось встречаться и дружески беседовать с настоящим горцем. Вдобавок он ненавидел моих недругов из шотландских низин. А враг моих врагов — мой друг. Прекрасная старая поговорка.

— Вот список возможных увеселений, — сказал мастер, раскручивая аккуратно исписанный пергамент.

С большим трудом мы составили перечень развлечений для пятнадцати сотен дам и кавалеров. Если наши планы провалятся, то гостей приберет к рукам дьявол.

* * *

Приглашенные начали съезжаться к середине декабря. Сперва они знакомились друг с другом и с таким интересом осматривали дворец, что вовсе не было надобности их развлекать. Число прибывших постоянно росло, и как-то раз, двадцатого декабря, я выглянул из окон королевских покоев и увидел, что задымили все каминные трубы Хэмптон-корта. Во внутреннем дворе дружным, почти солдатским строем поднимались вверх струйки печного дыма; незримое трубное воинство густо туманило небеса над боковыми дворами.

— Завтра начинаем, — проворковал я.

Прекрасная Екатерина привольно раскинулась на королевской кровати. Ее серебристая атласная ночная рубашка переливалась в отблесках пламени камина, где горели ароматные поленья.

— Королевское Рождество, — сонно произнесла она. — Что вы подарите мне?

Какое же она еще дитя! Но я не разочарую ее. Приготовленный ей подарок потрясет весь двор, все королевство.

— Терпение, моя милая.

Мне нравилось поддразнивать молодую женушку. Я старался приучать ее к терпению и в постели, заставляя ждать, и медлил сам ради того, чтобы доставить ей высшее наслаждение. Я возбуждал ее постепенно и мягко, искусно доводя до дрожи, трепета и полного изнеможения. Хотя она жаждала получить все удовольствия разом.

— Неужели вы не можете хотя бы намекнуть? — надув губки, спросила она.

— С удовольствием. Подарок связан с цветами.

Садоводство ее не интересовало, поэтому она прекратила вопросы.

— Завтра я устраиваю благородную охоту. Леди тоже приглашены. Вы поедете на арабском скакуне, присланном вам в качестве свадебного подарка рыцарями-госпитальерами.

Последнее отчаянное подношение в надежде на мою милость, перед тем как их цитадели закрыли в Англии. Мне не хотелось вспоминать об этом.

— На кого же мы будем охотиться?

— На вепря.

— В день святого Томаса? А вы не боитесь Дикой охоты?

Раздался треск поленьев, и пылающая щепка отскочила к каминной решетке.

— Это всего лишь легенда, — сказал я.