Безнадежно одинокий король - Генрих VIII и шесть его жен - Джордж Маргарет (2012)

Безрадостен вид судна с бессильно повисшими, сморщенными парусами. Но такая аналогия не всеобъемлюща, в ней нет жизненного начала… Я стремился к любви, ибо она пробуждала во мне все лучшее, делала меня тем человеком, каковым меня задумал Бог. Каждый мужчина возвеличивает любимую, называя ее своей спутницей и супругой. Так распорядился Господь. Ненормален именно Кромвель с его приверженностью к холостяцкому одиночеству.

Я поцеловал миниатюру Джейн, с особой нежностью вспоминая ее прекрасную белую кожу. В этом крошечном портрете Гольбейну удалось великолепно передать ее черты. Я мог бы быть счастливым с Джейн… Я был счастлив. Но отказ от поисков нового счастья, отказ от жизни — не это ли на самом деле признак слабости?

Да, завтра же я отправлюсь навстречу судьбе. Я брошу вызов снегопаду и неожиданно нагряну в Рочестерский замок. Анна вряд ли ожидает меня, и у нас с ней появится маленький радостный секрет.

Но пора спать. Я поднялся к кровати по трем ступенькам и призвал Калпепера. Он вошел улыбающийся и раскрасневшийся. Я велел ему принести меховые одеяла.

— Давайте соболиные, нынче ночью они мне пригодятся.

Вой ветра за окнами заглушал потрескивание дров в камине. Томас приблизился и старательно укрыл меня темным шелковистым мехом.

— И подбросьте немного мирры в огонь, — приказал я. — Все-таки у нас восьмой день Рождества.

Он усмехнулся, наверное подумав, что моя причуда расточительна.

— И себе возьмите немного, — в порыве щедрости добавил я. — Пусть все слуги моих личных покоев порадуются аромату вместе со мной. Впереди новая жизнь!

XXII

Рано утром я по-прежнему горел желанием поехать к Анне (зная, что утро вечера мудренее, я предпочитал давать своим порывам передышку на ночь, и частенько мои намерения менялись с восходом солнца), поэтому разбудил восьмерых придворных моего ближнего круга и приказал им собираться в Рочестер. Путешествие наше не должно занять много времени — снегопад прекратился, и мы приедем в замок засветло. Ледяная корка похрустывала под копытами бодрых лошадей, и я вдруг почувствовал, как нарастает мое возбуждение. Это удивило меня, поскольку я давно мысленно похоронил эту способность. Пытаясь совладать с собой, а заодно и с бурным, опьяняющим оживлением, я испытал замешательство и болезненный страх потерять вновь обретенную силу. Но в итоге, отбросив тщетные сомнения, я отдался на волю чувств, и меня захлестнули волны одуряющего предвкушения любви.

Перед нами уже поблескивали отполированные льдом серые камни Рочестера. Мое сердце колотилось с такой силой, что его стук отдавался в ушах, подобно хлопанью крыльев сокола, только что взлетевшего с перчатки. Тише, тише, надо успокоиться… нет, не надо! Летим навстречу новой любви!

Мы вошли в замок и прошествовали мимо изумленной стражи. В первых комнатах стояла тишина, все общество собралось в Большом зале, чтобы выпить вина и отметить второй день наступившего 1540 года. Я велел моим спутникам присоединиться к веселью, запретив им сопровождать меня далее. Они подчинились.

Анну, скорее всего, надо искать в гостевых королевских покоях, и я направился. Коридор был таким темным, что мне пришлось пробираться на ощупь, словно маскарадная пора новогодних празднеств уже началась.

Ведущая в апартаменты массивная железная дверь оказалась плотно закрытой. Я с силой дернул ее, и она медленно подалась, взвизгнув, точно старая ведьма. Волосы у меня на затылке зашевелились, по спине пробежала дрожь, вызванная протяжным скрипом…

Моя невеста стояла спиной ко мне, глядя в узкое стрельчатое окно на расстилавшиеся внизу белые снега. Ее наряд из золотой парчи красиво переливался. Великолепно!

— Анна! — воскликнул я.

Она вздрогнула и резко обернулась. Свет падал сзади, и мне не удалось разглядеть ее лицо. Она издала сдавленный вздох ужаса.