Милое дитя - Роми Хаусманн (2021)

– Доктор Швиндт, – произношу я, и голос уже слабеет. – Вы не могли бы сделать мне одолжение?

– Какое, фрау Грасс?

– Посмотрите мой больничный лист.

Доктор Швиндт поворачивается на месте, словно ищет что-то.

– Хм, кажется, полиция забрала его на проверку… А что вы хотели знать?

Сглатываю, в горле пересохло.

– Хочу знать, не беременна ли я.

Доктор Швиндт притрагивается к носу и поправляет очки, съехавшие, пока он возился с кардиографом.

– Если вы беспокоитесь насчет успокоительного, то ничего страшного…

– Я беспокоюсь о другом, – перебиваю его.

– Хорошо, фрау Грасс, посмотрю. – Он кивает.

Этот доктор начинает нравиться мне еще больше, потому что не задает вопросов.

– Спасибо.

– А теперь немного поспите, хорошо?

Он желает мне скорейшего выздоровления и, прежде чем выйти, кладет рядом со мной пульт экстренного вызова.

И вот я лежу одна, в кончиках пальцев и в носках появляется чувство онемения. Разум пока слишком возбужден и не воспринимает этого. Адреналина в крови еще с избытком.

– Это еще не всё, – сказал Кам после звонка и показал телефон Мюнхену.

– Что такое? – спросила я. – Что случилось?

Меня охватила паника.

Они обнаружили мужчину, так минуту назад сказал Кам. Так что еще? Может, твой муж оказал сопротивление? Или вовсе скрылся от них? Может, он уже на пути сюда? Это было невозможно, совершенно невозможно. Я же ударила его снежным шаром. И достаточно сильно. Он ведь рухнул на пол. И остался лежать.

Мюнхен вздохнул и поднял взгляд от телефона, посмотрел на Кама.

Я не выдержала.

– Да скажите вы уже, что случилось!

Они посовещались, можно ли мне вообще показывать фото, которое переслали Каму на телефон.

– Для опознания это вряд ли подойдет, – заметил Мюнхен с важным видом.

Я нетерпеливо взмахнула рукой. Кам посмотрел на меня, прищурив глаза.

– Покажите ей, герр Брюлинг. Она выдержит.

Я кивнула в подтверждение.

Однако то, что я увидела, когда Мюнхен протянул мне телефон… Фото, твой муж…

– Это не я! Я этого не делала! – закричала я и выронила телефон.

Он упал на одеяло, в складку между коленями. Дисплеем кверху. На экране все, абсолютно все было залито красным. Я отвела взгляд. Его лицо, то, что осталось от него, ошметки, красное, все красное…

Мюнхен подскочил ко мне, схватил телефон и нажал кнопку, чтобы погасить дисплей. Затем вернул его Каму, и тот вновь разблокировал экран.

– Нужно удостовериться, действительно ли эти травмы нанесены стеклянным шаром, – произнес он взвешенно. – На первый взгляд это похоже скорее…

– Нет, нет, нет! – Я снова закричала. – Я этого не делала! Ударила всего раз… снежным шаром… только один раз…

Крик застрял у меня в глотке, и я замолчала. До меня постепенно стало доходить.

Я разбила твоему мужу голову. Сломала каждую кость на лице. Располосовала кожу.

Должно быть, я утратила рассудок и молотила его по лицу, пока – памм! – не размозжила голову. В точности с таким звуком как говорил он сам.

Памм! Как будто арбуз разбивается об пол.

Сделать медленный вдох, сказал доктор Швиндт.

Сделать медленный вдох, повторяю я про себя, и веки тяжелеют. Я чувствую, как тяжесть сковывает тело, и становится все холоднее, холод расползается по конечностям, и те немеют. Об этом доктор Швиндт также предупреждал, об онемении в руках и ногах. И это совершенно нормально, нет повода для беспокойства. Вот если б еще не было так холодно…

«Тебе холодно, мама?» – звучит голос у меня в голове, и я слабо киваю.

Да, Йонатан, очень холодно.

Что-то пошло совсем не так. Я убила его, Лена. Убила твоего мужа. До неузнаваемости размозжила ему лицо. Памм! раздавалось при этом, снова и снова, памм!

Голова заваливается набок. Кажется, постучали в дверь? Веки медленно приподнимаются.