Гринвич-парк - Кэтрин Фолкнер (2021)

И только теперь я обращаю внимание на ее шею. На ней пылают, словно огромные ожоги, три красных ссадины, по размеру и форме похожие на следы от пальцев. Глаза ее налиты кровью. Дерганная, напуганная, она обкусывает кожу вокруг ногтя большого пальца.

— Избавься от нее, пожалуйста. У нас сегодня годовщина свадьбы! — кричит Дэниэл. Одной рукой он придерживает кастрюлю, а сам вытягивает шею, пытаясь увидеть хоть что-нибудь из кухни.

— Я помню, — отвечаю я ему, а сама взмахом руки предлагаю Рейчел пройти к крыльцу. — Только узнаю, что ей нужно.

Я открываю дверь. Вблизи она производит еще более удручающее впечатление. В кои-то веки молчит. Просто таращится на меня.

— Рейчел? Господи, боже мой! Что у тебя с шеей?

Она открывает рот, снова его закрывает. Затем влетает в дом, быстро протискиваясь мимо меня, словно боится, что за ней кто-то гонится.

Ее тревога заразительна. Я смотрю направо, налево, на дорогу, проверяя, не преследует ли Рейчел ее обидчик. Но на улице ни души. Лишь у паба на углу стоят два человека с пивными кружками в руках.

Рейчел мечется по гостиной, топая по половицам. От ее тяжелых шагов в буфете звенят бокалы для виски, а наш кот Монти со страху убегает наверх. Она вытаскивает сигарету и похлопывает себя по нагрудным карманам джинсовой куртки, ища зажигалку. Я собираюсь сказать, чтобы она шла курить на улицу, но что-то меня останавливает. Рейчел возится с зажигалкой, пытаясь закурить. Наблюдая за ней, я замечаю, что руки у нее трясутся. Правая кисть отекла, стала пухлой и розовой, как кошачья лапа; на костяшках пальцев порезы. Она продолжает кружить по комнате, и я замечаю, что на другой стороне шеи у нее тоже красная ссадина — глубокая, багровая, больше похожая на ожог. От одного ее вида я содрогаюсь.

Рейчел наконец удается закурить. К маминым люстрам вьется дым. Рейчел, кажется, начисто забыла про меня.

— Черт, черт, вот дерьмо, — бранится она, то и дело попыхивая сигаретой.

На кухне Дэниэл, я слышу, выключает радио и убавляет на плите огонь. Широким шагом он входит в комнату, перекинув через плечо кухонное полотенце. У меня такое чувство, что на моих глазах происходит автокатастрофа, которую я не в силах предотвратить. Рейчел вымученно улыбается моему мужу.

— Привет. Ты, должно быть, Дэниэл? Наслышана о тебе, — говорит она и морщится. — Простите. Простите. Простите, я сама не своя. Просто… м-м… Одну минутку.

Рукой, в которой она держит сигарету между указательным и средним пальцами, Рейчел закрывает лицо и опускается на корточки. Раскачиваясь на квадратных каблуках своих сапог, она тупо смотрит в стену. Дэниэл моргает, недоуменно глядя на меня. Я обреченно пожимаю плечами. Запах сигаретного дыма перебивает аромат румянящихся на плите стейков. На столе за спиной у Дэниэла оплывают свечи.

— Попить принести? — через какое-то время спрашивает Дэниэл, обращая взгляд на Рейчел. Смотрит на ее шею. — Чаю или стакан…

— Да, воды я бы с удовольствием выпила. Со льдом и лимоном, пожалуйста. Если у вас есть.

Дэниэлу, после того, как ему заткнули рот, ничего не остается, кроме как вернуться на кухню.

— Рейчел?

Мне неловко оттого, что я стою, а она сидит на полу. Делать нечего, и я тоже опускаюсь на корточки. Рейчел отказывается встречаться со мной взглядом, и я вынуждена обращаться к книжным полкам, возле которых она сжалась в комочек.

— Рейчел, что случилось? — умоляющим тоном спрашиваю я.

Она морщится, словно я надавила ей на открытую рану. Хрипло отвечает:

— Повздорила с одним типом.

— С… отцом ребенка? — нерешительно уточняю я. — Это из-за того, что ты ему сообщила?

Рейчел качает головой. Что это значит: «нет» или просто не хочет говорить об этом? Трудно сказать. Мой взгляд снова падает на ее шею, и я невольно трогаю свою. Ее кто-то избил. Молодую беременную женщину. Уму непостижимо. В моем мире это немыслимо. Но где-то, вероятно, дела обстоят иначе.