Нераздельные - Нил Шустерман (2015)

Суд над орган-пиратом длится всего один день. Присяжным строго-настрого приказано отнестись к подсудимому беспристрастно, без мстительности. Фретуэлла признают виновным в похищении, заговоре с целью убийства и пособничестве убийце, — потому что согласно закону арапачей расплетение и убийство — это одно и то же. Вынося приговор, судья делает ход, который, однако, никого не удивляет: вместо пожизненного заключения он вводит в действие древнюю традицию.

— Пусть пострадавшие сами назначат преступнику наказание, — провозглашает судья, тем самым развязывая Таши’ни руки: те могут сделать с Фретуэллом что угодно, вплоть до самой жестокой казни.

— Где справедливость? — вопит Фретуэлл по пути в тюрьму после вынесения приговора. — По-вашему, это справедливо, да?! — Но уши окружающих глухи к его мольбам.

На следующий день Элина, Пивани и Чал Таши’ни приходят в тюрьму, чтобы впервые встретиться с Фретуэллом лицом к лицу. Их сопровождают Уна с Левом. Накануне в суде Лев заметил, что никто из Таши’ни не только не встречался с преступником взглядом, но даже избегал смотреть в его сторону. Возможно, из-за того, что их воротило от его вида, а возможно, и по другой причине: тем значительнее станет сегодняшняя встреча.

Фретуэлл в тюремной камере — жалкое зрелище. Он грязен даже в чистом бежевом комбинезоне, одежде арапачских заключенных.

Пивани, Чал и Уна остаются у двери; Элина же приближается к узнику. Лицо ее бесстрастно. Лева охватывает священный трепет: эта женщина — настоящая героиня из арапачских преданий. Элина смотрит на Фретуэлла в упор, и под ее взглядом тот поднимается на подкашивающихся ногах.

— С вами хорошо обращаются? — спрашивает Элина. Врач — всегда врач.

Фретуэлл кивает.

Она долго всматривается в него, прежде чем заговорить снова:

— Мы обсудили различные варианты наказания за похищение и убийство нашего сына.

— Он не умер! — упорствует Фретуэлл. — Все части его тела живы — я могу это доказать.

Элина не реагирует.

— Мы все взвесили и пришли к выводу, что ваша смерть от наших рук бессмысленна.

Фретуэлл выдыхает с облегчением.

— Поэтому, — продолжает Элина, — вы будете переданы в Центральный уголовный изолятор племени арапачей. До самого конца жизни вам не будут давать ничего, кроме хлеба и воды — по минимуму, лишь бы хватило выжить. Вам не будут разрешены никакие развлечения. У вас не будет никаких контактов с другими человеческими существами. Таким образом, вы останетесь наедине с собственными мыслями до конца ваших дней.

Глаза Фретуэлла наливаются ужасом.

— Как, совсем ничего? Вы обязаны дать мне хоть что-то! По крайней мере Библию. Или телевизор.

— Одну вещь вы все-таки получите, — говорит Элина. Чал достает из-за спины спрятанный там предмет.

Это веревка.

Чал вручает ее присутствующему тут же охраннику, а тот передает сквозь прутья решетки арестанту.

— Это жест милосердия, — продолжает Элина. — Когда ваше существование станет совсем невыносимым, вы сможете положить ему конец.

Фретуэлл вцепляется обеими руками в веревку и, не отрывая от нее глаз, разражается рыданиями. Удовлетворенные, Лев, Уна и Таши’ни покидают комнату.

На следующее утро Фретуэлла находят в камере мертвым — он повесился на потолочной лампе. Вот и ответ на его вопрос. С ним и вправду обошлись по справедливости.

Лев не имеет понятия, станет ли кто-нибудь во внешнем мире оплакивать этого человека. Собственное сердце юноши, похоже, зачерствело. Поимка Фретуэлла, его осуждение и жалкий конец означают для него лишь одно — благоприятный случай.

Под вечер того же дня Лев направляет в Совет племени запрос об аудиенции. Спустя неделю приходит вызов. Элина удивлена, что Совет вообще отреагировал на обращение Лева. А вот Чал принимает это как должное.

— По закону, они обязаны отвечать на любое обращение, — указывает он.

— Да, и некоторые просители ждут годами, — говорит Элина.