О дружбе - Лидия Денворт (2022)

Мозг взрослого человека располагает многолетним опытом обработки социальных стимулов. Большинство взрослых людей усваивают модель психического состояния (если такого усвоения не происходит, это признак неврологического расстройства)[340]. Области коры головного мозга, отвечающие за мышление и суждения, прочно связываются с эмоциональными областями лимбической системы и полностью созревают. Не надо, правда, впадать в заблуждение: став взрослыми, мы все равно остаемся под властью неврологических вознаграждений за нашу социальность, но одновременно приобретаем способность оценивать эти вознаграждения и использовать наши склонности для сотрудничества и объединения ради всеобщего блага.

В результате мы, люди, весьма преуспели в возможностях, предоставленных нам нашей социальностью. Несмотря даже на то, что низшие и высшие обезьяны, дельфины и представители других биологических видов способны делать многое из того, что можем мы, им очень далеко до тех высот сотрудничества, которых сумели достичь люди. У животных есть друзья, но они не такие, как у нас. Дружба животных похожа на нашу качественно, но не количественно. Теперь, когда мы смогли в полной мере осознать особую важность социального поведения, у многих ученых появилась надежда на то, что знание биологических основ дружбы и эволюции позволит нам также точнее понять, что значит быть человеком. «…Если мы проводим нашу жизнь, делая что-то (создаем связи с другими людьми), то, вероятно, в этом есть какая-то цель, которая служит во благо нашего вида, и поэтому стоит тратить силы на ее понимание», – говорит Уэтли[341]. Нейробиологи, занимающиеся природой человеческого мышления и поведения, обладают всеми необходимыми знаниями и навыками, позволяющими понять это.

Социальный мозг, как я уже сказала, является сетью из электрических цепей, но позвольте мне остановиться на этом вопросе несколько подробнее. Социальный мозг включает в себя все компоненты, предназначенные для обработки взаимодействий с другими людьми. Это ощущение нашей «самости» – способности распознавать себя в качестве существ, отличных от других, осознание собственной личности и знание автобиографической истории, которая хранится в нашей памяти. Это и наша способность ставить себя на место другого (также известная как ментализация, или теория разума). Это наши способности регулировать свои эмоции и поведение в ответ на действия других людей и соответствовать социальным нормам. И, кроме того, это способность понимать, включены ли мы в социальную сеть или нет, а осознание исключенности ощущается как угроза[342].

Каждая из этих способностей требует интеграции и согласования быстрых, почти автоматических процессов с процессами более медленными и осознаваемыми. Мы декодируем то, что видим и слышим, осязаем и пробуем на вкус, практически мгновенно. Потом мы думаем о только что полученной информации, взвешивая ее ценность и важность, сравнивая ее с той, что хранится в нашей памяти, представляем себе, что могут сделать другие люди следом за этим или чего они теперь ждут от нас, и оцениваем социальную ситуацию в более широком контексте.