О дружбе - Лидия Денворт (2022)

Паркинсон и Уэтли проверили, отражаются ли в механизмах обработки информации мозгом метафоры, которыми мы пользуемся для описания степени близости или отчуждения в отношениях между друзьями. «Действительно ли в головном мозге отпечатываются следы дружбы?» – спросили себя ученые. Ответ оказался утвердительным. Рассматривание близко расположенного предмета активирует те же структуры мозга, что и вид близкого друга. Реакция на рассматривание более отдаленного предмета больше напоминает реакцию на вид просто знакомого человека.

Помимо участия в работе биостанции на Кайо-Сантьяго Майкл Платт заведует нейрофизиологической лабораторией Пенсильванского университета, где исследуют, как наш мозг организует мышление и как условия нашей жизни формируют биологические параметры работы нашего организма. «Если вы – существо, способное к сложному социальному поведению, и готовы его придерживаться, то вам уготована долгая жизнь, и она будет зависеть от других, особенно если вы приобретете необходимую социальную проницательность, научитесь читать чужие мысли и легко заводить друзей, – говорит он. – Эти способности глубоко укоренены в мозге».

В лаборатории есть несколько помещений, двери которых выходят в большой холл, занимающий целое крыло медицинского центра. В помещениях справа живет дюжина макак-резусов. Для развлечения они слушают радио. В качестве деликатеса им иногда демонстрируют фильмы, любимое кино – «Планета Земля» Дэвида Аттенборо. Слева расположена большая игровая площадка. Она находится в звуконепроницаемом помещении; там полно экранов и джойстиков, из стен торчат трубки с соком. Пока обезьянки играют и пьют сок, ученые внимательно наблюдают за ними из аппаратной комнаты, оснащенной компьютерными системами, которые регистрируют движения глаз, показывают видеосюжеты и анализируют нейронную активность мозга при помощи вживленных электродов (прошу отметить, что это не больно, так как сам мозг не располагает болевыми рецепторами). Технология позволяет ученым отслеживать активность индивидуальных нейронов, чтобы видеть отдельные неврологические деревья в густом поведенческом лесу.

По убеждению Платта, солидарного в этом с Капитанио, этим животным есть что рассказать нам о нас самих. Он описывает свою лабораторию как учреждение, работающее в «наилучших условиях» – в промежутке между исследованиями мозга людей, уложенных в чрево аппарата МРТ (полезными, но ограниченными, ибо с кем там можно взаимодействовать?), и умопомрачительными штудиями молекулярно-генетических процессов в мозге и нервной системе мышей, крыс и плодовых мушек. Исследования на молекулярном уровне позволяют ученым изучить работу каждого отдельно взятого нейрона, но ценность результатов ограничивается узостью социализации мышей и дрозофил. «[Эта работа] не позволяет реально заглянуть в святая святых альтруизма, милосердия, любви, радости быть с другими людьми, дружбы, – говорит Платт. – Здесь перед нами пропасть». Он считает, что, работая с обезьянами, сможет ближе подобраться к пониманию физиологической сути человеческого общения.

– Мы на самом деле сможем изучить все это на обезьянах? – спрашиваю я.

– Здесь мы можем докопаться до корней некоторых процессов, потому что в биологии и поведении между нами и обезьянами много общего, – отвечает Платт. – В самой основе наша природа – это природа приматов. Наши потребность и способность заводить друзей происходят от древних адаптивных действий наших предков.