О дружбе - Лидия Денворт (2022)

Хотя обезьяны принимают какие-то свои социально значимые решения, не точно такие же, как мы с вами, вовлеченные в этот процесс мозговые механизмы у нас во многом общие. Группа Платта использует это сходство для того, чтобы выявить специализацию участков социального мозга. Как дети, обожающие смотреть на лица, макаки-резусы пренебрегают соком ради удовольствия рассматривать лицо другой обезьяны; ученые обнаружили, что такой выбор стимулирует активность центра вознаграждения головного мозга. Более того, разные нейроны активируются в зависимости от того, кто получает вознаграждение в игре – сама обезьяна, другая обезьяна или ни одна из них.

Повреждения частей этого социального мозга могут приводить к социально значимым неврологическим дефицитам. Одна из главных задач Платта – понять природу этих дефицитов. «Изучение социальных связей интересно и само по себе, – отмечает ученый. – Но чрезвычайно важно и то, что мы начинаем задумываться о способах, какими можно помочь людям, испытывающим затруднения в формировании этих связей». Конечная цель одного из направлений исследований на Кайо-Сантьяго – выявление животных, находящихся вне границ «нормального» социального поведения (каковое тоже имеет свои генетически обусловленные варианты) при помощи геномного анализа в сочетании с анализом социальных сетей. Затем Платт надеется доставить обезьян с одинаковыми наборами аллелей в университетскую лабораторию и исследовать тонкую настройку их мозговых сетей. «Мы убеждены, что в мозге есть определенным образом настроенные сети и есть регулятор громкости. Главный вопрос: что именно управляет этим регулятором?»

Один возможный ответ может дать биохимия головного мозга.

Мозг работает за счет нейротрансмиттеров, включая группу тех, что называют гормонами счастья: окситоцин, эндорфины, дофамин и серотонин. Строго говоря, нейротрансмиттер высвобождается нервной клеткой, а гормон – клетками эндокринной железы, но, по сути, это одно и то же. Нейротрансмиттеры – это гормоны мозга. Писательница и популяризатор науки Рэнди Хаттер Эпстайн назвала их «беспроводной сетью» организма[355]. Гормоны могут, по выражению Платта, регулировать громкость, но они же могут сломать сам регулятор.

Самым знаменитым нейротрансмиттером сегодня является окситоцин; пресса превозносит его как гормон любви и молекулу нравственности. Своей славой окситоцин обязан скромной полевой мыши, животному, известному своей выдающейся социальностью. В течение нескольких десятилетий окситоцин был известен только как фактор, играющий важную роль в деторождении и грудном вскармливании (усиление его секреции приводит к началу родовой деятельности и лактации), а также в возникновении чувства привязанности матери к ребенку. Однако в первой декаде XXI века нейробиолог Ларри Янг из Университета Эмори вместе с коллегами открыл, что окситоцин делает в организме и многое другое. Когда гормон вводили в ткань мозга полевых мышей и животных других видов, он «действовал как мифологический любовный напиток, мгновенно создавая мощную моногамную привязанность», – пишет Пол Зак, ведущий специалист, занимающийся окситоцином[356]. На самом деле оказалось, что окситоцин усиливает все формы привязанности, а не только привязанность к половому партнеру. Среди прочего, Янг показал, что введение окситоцина усиливало социальное распознавание у мышей, и если изменить геном мыши так, чтобы она потеряла способность продуцировать окситоцин, то способность к социальному узнаванию исчезнет[357].