О дружбе - Лидия Денворт (2022)

Как мы знаем, сходство характеров считалось залогом дружбы уже у древних греков, а возможно, и до них. Когда ученые – на протяжении многих лет – проверяли это допущение, они неизменно обнаруживали, что люди охотнее всего вступают в дружеские отношения с другими людьми того же пола, возраста, этнической принадлежности и так далее. «Это всепроникающая тенденция, проходящая красной нитью через все времена, страны и общества – окружать себя похожими людьми», – говорит Паркинсон. Возможно, именно поэтому, несмотря на то что мои друзья очень разные, среди них большинство – белые женщины средних лет, матери, занятые творческим трудом. И поэтому, когда я познакомилась с Уэтли – которая занимается этими проблемами – и мы разговорились, я быстро почувствовала, что мы могли бы подружиться. Сходством можно объяснить дружбу между Гэйл Колдуэлл и Кэролайн Нэп, превосходно описанную Колдуэлл в воспоминаниях «Отправимся в долгий путь домой»[367]. Обе они были одиноки, обе журналистки, обе справились с алкоголизмом и обожали собак. Отсутствие сходства между друзьями – предвестник конфликтов, часто обыгрываемых в комедиях положений. (Посмотрите хотя бы «Странную парочку»[368].)

Как выяснилось, это сходство можно проследить очень глубоко – вплоть до паттернов активации нейронов. Паркинсон, Уэтли и Клейнбаум смогли предсказать, кто из испытуемых мог стать добрыми друзьями, а кто – нет, сравнивая способы, какими мозг этих людей оценивал окружающий мир и реагировал на него. Данное соответствие касалось не только тех областей мозга, которые – как давно известно – обрабатывают социально значимую информацию. «Это сходство охватывает весь мозг целиком, его сенсорные области, области, отвечающие за память и язык, – поясняет Уэтли. – Нельзя сказать: вот это сеть социального мозга, отвечающая за дружбу. У друзей наблюдается сходная активность в огромных участках соответствующих областей мозга». Корреляция была сильна в областях, регулирующих то, на что вы любите смотреть и что вы любите слушать. «Ваши друзья, возможно, обращают внимание на те же фрагменты видео или сходным образом распределяют внимание», – говорит Паркинсон. Мне это кажется удивительным. Разве не должны быть сходными паттерны в таких областях, как слуховая или зрительная кора? Разве мы не одинаково слышим звуки окружающего мира? Очевидно, нет. «Речь идет о богатстве восприятия, – отвечает Уэтли. – Друзья видят и слышат мир более сходным образом, чем друзья друзей и друзья этих друзей. Все дело в том, как ваш мозг обрабатывает зрительные и слуховые стимулы. Возьмем для примера музыкальное видео; если и вы, и я находим привлекательными какой-то фрагмент мелодии или зрительного изображения, то мы – на пару – направим наши уши и глаза именно на эти фрагменты. Вот что примечательно».

Думая над этими словами, я вспомнила, что в Дартмут я ездила с моим средним сыном Мэттью. Мы совместили мою деловую поездку с посещением колледжа, и по дороге я слушала Ink Spots, квартет сороковых годов. Эти музыканты были в числе любимцев у моего отца, и теперь я испытываю ностальгические чувства, слушая их. Мэттью играет на саксофоне и обладает весьма эклектичным музыкальным вкусом в диапазоне от Фрэнка Оушена до Фрэнка Синатры; он единственный из моих сыновей, кто не просто терпит мой старомодный вкус, но и на самом деле наслаждается баритоном, поющим: «У каждого в жизни должен быть дождь». Может быть, мы одинаково слышим эту песню?

«Если вы включите в машине Ink Spots, то и вы, и ваш сын будете испытывать одинаковые ощущения, – соглашается Уэтли. – Но, несмотря на то что стимул один, другие ваши сыновья, вероятно, будут испытывать совершенно иные чувства».