О дружбе - Лидия Денворт (2022)

Другие ученые сосредоточили свое внимание на иммунитете как на вероятном главном подозреваемом. В 2005 году Джон Качоппо принял участие в работе «мозгового центра», организованного фондом Макартура, где познакомился со Стивом Коулом из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе[161]. Коул интересовался влиянием социальных факторов на экспрессию генов. Несмотря на то, что коды признаков и особенностей поведения записаны в нашем геноме, эти коды могут включаться и выключаться под влиянием внешних воздействий; поэтому само присутствие гена не всегда говорит о его активности. Иногда гены остаются молчащими, как не высказываемые вслух мнения. «Для того чтобы ген оказал влияние на работу клеток или организма, он должен быть экспрессирован», – говорит Коул. Он был глубоко убежден, что социальная среда способна определять, какие гены будут говорить, а какие – молчать. «На молекулярном уровне наши организмы являются артефактом, предметом, созданным культурой, – заявил он однажды публично в Лос-Анджелесе. – Наши организмы более изменчивы и более подвержены влиянию окружающей среды, чем мы думаем»[162].

Коул изучает процесс, который генетики называют транскрипцией. В нашей ДНК записан набор человеческих возможностей, но она должна быть транскрибирована в РНК, чтобы они смогли воплотиться в реальность. Когда мы что-то видим, слышим или трогаем, то в ответ на эту стимуляцию в организме вырабатываются и высвобождаются нейротрансмиттеры и гормоны и запускается цепная реакция. Эти химические вещества перемещаются в организме, соединяясь со специфическими клеточными рецепторами, которые связаны с так называемыми факторами транскрипции, способными включать или выключать экспрессию определенных генов в клетке. Факторы транскрипции запускают синтез РНК, а на матрице РНК происходит трансляция белков, которые изменяют функции и поведение клеток. Согласно Коулу, «это позволяет тем вещам, которые, в принципе, находятся вне организма и даже не оказывают на него значимого физического воздействия, – если не считать попадающих на сетчатку фотонов или звуковых колебаний, воздействующих на структуры уха, – проявляться реальными биохимическими изменениями, которые повышают или, наоборот, понижают активность определенных генов».

Когда Коул познакомился с Качоппо, он представлял результаты своей работы о том, почему скрытые геи, страдающие СПИДом, болеют тяжелее и умирают быстрее, чем открытые геи. В то время технологии геномного анализа только зарождались и позволяли за один раз определять активность только одного гена. Но если одни люди умирают быстрее, чем другие, то это означает, что вирус в организмах первых реплицируется быстрее, чем у вторых. Определить полный геном вируса проще, чем геном человека, так как геном вируса весьма прост, он содержит всего девять генов. У скрытых геев, как выяснил Коул, социальная стигматизация – форма социального стресса – приводила к ускорению репликации вируса[163].

Заинтригованный этими выводами, Качоппо подошел к Коулу после выступления, чтобы задать интересующие его вопросы. Можно ли исследовать влияние на экспрессию человеческих генов не генома ВИЧ, а одиночества? Нет ли генетического отпечатка одиночества? И если да, то можно ли его найти?

Коул ответил, что это возможно. Человеческий геном был полностью отсеквенирован к 2003 году, и Коул надеялся, что это изменит все. «Расшифровка генома поможет нам осветить и ускорить наш сбивчивый путь сквозь туман, – сказал он Джону Качоппо. – Нам стоит поискать паттерны – какие группы генов за что отвечают, – это помогает вскрывать закономерности».