О дружбе - Лидия Денворт (2022)

Однажды трехлетняя девочка описала мне двух своих друзей из детского сада. Одного она назвала своим «лучшим другом», а второго – «худшим другом». Немного расспросив ее, я поняла, что ей совсем не нравился мальчик, которого она назвала «худшим другом». Вероятно, она просто не знала, как еще можно его назвать. Тем не менее дошкольники понимают, что хорошего в дружбе. Когда их просят определить, кто такой друг, они сразу же выдают три наблюдения: «Друг играет со мной», «Друг делится со мной», «Друг не бьет меня»[167]. Я говорю сейчас устами младенцев. Совместная игра, способность делиться и отсутствие драчливости – эти критерии отражают весьма конкретное мышление маленьких детей. Все перечисленные действия – распознаваемые, доступные чувственному наблюдению – можно назвать просоциальным поведением, поскольку они произвольны и направлены на доставление блага другим.

Со временем надежды, возлагаемые детьми на друзей, становятся менее физическими и более относительными и абстрактными, но фундаментально, если копнуть глубже, основа дружбы остается прежней[168]. В подростковом и юношеском возрасте игра превращается в совместное времяпрепровождение, способность делиться – в способность помогать. Лояльность и интимность делаются главным требованием, особенно в отношениях лучших друзей. Друзья становятся важным источником оценки и помощи, и сами дети тоже учатся оказывать поддержку, то есть у них появляются качества, которые они не склонны проявлять в отношении родителей.

Даже в самые ранние годы темперамент помогает определить, как мы общаемся. Специалист по психологии развития Джером Каган обнаружил, что 10–20 % детей вступают в жизнь «скованными» («подавленными», «зажатыми»). Они испытывают явный дискомфорт при столкновении с чем-то новым, сучат ножками и сразу начинают плакать. Становясь старше, эти дети делаются более застенчивыми, проявляют склонность к интроверсии, хотя некоторые, так сказать, перерастают свою социальную тревожность. (Каган всегда подчеркивал, что представители этой когорты, которые были «избыточно реактивными» в младенчестве, могут в дальнейшем стать не слишком общительными, но часто они более внимательны к друзьям, из них получаются добросовестные ученые, вдумчивые писатели и так далее.) На другом конце спектра около 30–40 % детей, вступающих в жизнь «незажатыми». Они общительны и коммуникабельны с самого начала, смелы, живо интересуются новыми людьми и вещами. Эти дети вырастают, становясь общительными подростками и взрослыми[169]. Если вы не сочтете за труд проделать несложные вычисления, то убедитесь, что приблизительно половина из нас находятся на этой шкале где-то посередине. Детей можно оценивать (как и взрослых) по пяти личностным факторам – открытости опыту, честности, экстраверсии, склонности к согласию и склонности к невротическим состояниям. Однако выраженность соответствующих черт нарастает до тридцати лет, а затем они наконец стабилизируются, застывают.

Нельзя отрицать, что пол играет важную роль в выборе друзей. Начиная с дошкольного возраста мальчики тяготеют к мальчикам, а девочки – к девочкам. Действительно, дружеские отношения с ровесниками противоположного пола «стремительно разрушаются по достижении семилетнего возраста»[170]. Вероятно, именно эти факторы сблизили Джейка и Кристиана. Они оба были мальчиками, которым нравились одинаковые вещи – играть в лего и коллекционировать карточки с покемонами. В отличие от Мэттью, Джейк и Кристиан в раннем детстве были очень застенчивыми, но не друг с другом. Вместе им было комфортно, и они чувствовали себя очень уверенно. Объявив себя лучшими друзьями в четырехлетнем возрасте, они повели себя как три четверти дошкольников, которые утверждают, что у них есть близкий друг.