Сибирское дело - Сергей Булыга (2017)

Маркел на всякий случай промолчал. Аблегирим окликнул одного из челядинов, тот взял ближайшую тарелочку (правильнее, деревянную дощечку) и подал её Маркелу. На тарелочке лежали мелко порезанные кусочки сырого мяса.

– Ешь, ешь, не бойся, – сказал Аблегирим.

Маркел взял один кусочек и начал жевать, а потом скорее проглотил.

– Вот хорошо! – сказал Аблегирим. – Теперь будешь быстрый как олень. Я каждый день это ем. А ваш Ермак не ел! И не убежал от татар. Вот так-то!

И сделал знак челядину. Тот убрал эту тарелочку, подал другую. Маркел взял самый маленький кусочек и проглотил, не жуя. Аблегирим усмехнулся, сказал:

– Теперь ты будешь говорить только правду, как ворон. Иначе умрёшь!

Маркел мысленно перекрестился. Аблегирим отпустил челядина, повернулся к дверям и трижды хлопнул в ладоши. В светлицу начали входить отыры и рассаживаться вдоль кошмы. Среди отыров был и хорошо знакомый Маркелу старый вогул. Когда отыры расселись, в светлицу стали входить простые воины, так называемые ляки, и они уже не садились, а так и оставались стоять вдоль стен, на голом полу. Вместе с ляками вошёл Поркоп, и остановился прямо за спиной у Маркела.

И почти сразу же один из отыров начал быстро-быстро говорить по-вогульски, все остальные это подхватили, а потом запели. А кто-то стал бить в бубен и выкрикивать. Потом, по знаку Аблегирима, отыры замолчали, разобрали берестяные ковшики и выпили. Маркел тоже выпил. Выпивка была некрепкая и пахла мёдом. Поставив ковшики, все начали закусывать. Маркел увидел вяленое мясо, забрал его себе и начал есть. А увидел лепёшки – и стал есть лепешки. Но вдруг вспомнил слова про правду и про ворона, и сразу разогнулся от кошмы, и ничего уже не ел – не мог. Конечно, думал он, княжьи слова – это, скорей всего, обычные бесовские хитрости, но всё равно лучше не гневить Бога и ничего нечистого не брать. Подумав так, Маркел перекрестился.

А когда всем, по аблегиримову велению, опять налили, Маркел только пригубил, а остальное, будто ненароком, вылил. Аблегирим это заметил, но смолчал, только сверкнул глазами.

Время шло, отыры начали всё больше и больше хмелеть, общий разговор становился всё громче и путаней, Маркел покусывал лепёшку, а когда наливали, он каждый раз отпивал по глоточку, не больше. Но хмель всё равно стал понемногу забирать и забирать его! Аблегирим это заметил, тихо засмеялся и махнул рукой. Тут же забренчала, задудела, заныла татарская музыка, в светлицу вбежали девки в просторных рубахах, с длинными распущенными волосами, и начали плясать, ловко прыгая между закусками. Маркел широко раскрыл глаза.

– Ха! – радостно воскликнул Аблегирим. – Я у Кучума пировал. Я знаю, как вы веселитесь! Смотри, чердын!

Маркел смотрел. Девки плясали очень ловко. Аблегирим опять заговорил:

– Какая тебе больше нравится? Скажи, подарю! Не понравится, завтра вернёшь, возьмёшь другую. У меня их много. Выбирай!

Маркел молчал, смотрел на девок, думал: ага, так и скажу, я, думаешь, не знаю, что это только колдовство и вид один, а никого здесь нет, Параска говорила же… Или, может, Параска врала, а на самом деле…

Но дальше он додумать не успел, потому что Аблегирим вдруг громко хлопнул в ладоши, музыка сразу смолкла, девки убежали, и в светлице стало совсем тихо. Аблегирим повернулся к Маркелу и мрачно сказал:

– Обидел ты меня, чердын. Да вы, чердыны, все такие злые, только и думаете нас обидеть. Но мы вам не поддадимся!

И он опять повернулся к двери, поднял руку, щёлкнул пальцами – и снова заиграла музыка, но уже не быстрая, а скучная и заунывная. Ляки налили в ковшики, отыры выпили. Маркел тоже выпил, и теперь уже до дна. Аблегирим смотрел перед собой в кошму, молчал. Маркел ждал, что будет дальше.