Бекки прошла к своему комоду и резким движением вытянула ящик с нижним бельем, где лежали и новые спортивные бюстгальтеры, которые Мейси недавно для нее купила. Она заметила, что Бекки, как и в свое время Джорджия, взрослеет очень быстро. Еще один повод для злых девчонок насмехаться над ней. Как несправедливо. Бекки уже такая взрослая, такая рассудительная. И чуткая. Она понимала Берди лучше, чем Мейси, и проявляла такое к ней сочувствие, и к дедушке тоже, какое не каждый взрослый мог проявить.

Мейси вспомнила, как Берди когда-то говорила им с Джорджией про «обыкновенность». В течение долгого времени Мейси старалась не выделяться из толпы. И даже пыталась растить такой Бекки. Но глядя теперь на свою красивую, талантливую, умную дочь, она поняла то, что давно должна была понять, – это невозможно. Сами обстоятельства ее рождения далеки от обыкновенных, и они как бы задали курс ее жизни. Она смотрела на сердитые движения Бекки, удивляясь тому, что так долго не понимала, насколько Берди не права. Насколько она сама, Мейси, не права. Быть обыкновенной – не грех, но ничего нет ужасного и в том, чтобы быть необыкновенной. Наверное, человеку нужно немало лет, чтобы отдалиться от своего детства, оглянуться на него и увидеть все в ином свете. Или, может быть, нужно всего лишь вновь встретиться с сестрой.

Бекки бросила носки в кучу, которая росла в ее чемодане.

– Дорогая, может, скажешь мне причину? Почему ты не хочешь ехать? Я пойму. И если я соглашусь, что твои опасения не напрасны, то ты не поедешь, договорились?

Бекки размышляла, мрачно созерцая кучу одежды на полу. Мейси подумала – это как-то связано с ней и Лайлом, Бекки хочет остаться для того, чтобы заставить их проводить вместе больше времени.

Мейси не желала признаваться, даже самой себе, что она может сказать «да». Им обеим с Джорджией присуще упрямство – ждать, что кто-то другой сделает первый шаг. Она нахмурилась, будто проглотила горькую пилюлю. Как возможно, что две взрослые женщины все еще ведут себя как дети? Худший вид трусости.

Мейси села прямо, пытаясь разобраться в своих мыслях. Она вспомнила, как в детстве впервые надела очки и заметила, что крона дерева за окном ее спальни, оказывается, не представляет собой одно большое зеленое пятно, а состоит из отдельных листьев. То же дерево, другой взгляд.

– Это из-за Берди.

Бекки говорила так тихо, что Мейси пришлось податься вперед, чтобы расслышать ее.

– Из-за Берди?

Бекки кивнула, не глядя на мать.

– Она сказала тебе, что не хочет, чтобы ты уезжала?

Бекки, наконец, встретилась с ней взглядом.

– Мне н-нужно п-присматривать за н-ней.

– Но, дорогая, это не твоя забота. У нее есть я. Обещаю, я позабочусь о ней, пока тебя не будет.

Бекки помотала головой, ее хвост качнулся из стороны в сторону.

– Могу только я. Она со мной г-говорит. П-потому что я с-слушаю.

– Ты мне уже сказала, и я тебя услышала. У нас назначена встреча с новым доктором в Панама-Сити в понедельник. Это новый врач, он специализируется на работе с пожилыми людьми.

Бекки посмотрела на нее серьезным взглядом.

– Как педиатр, только для пожилых людей?

Мейси воздержалась от улыбки.

– Точно. Врач, у которой есть опыт работы с пожилыми людьми, и поэтому она лучше знает, как им помочь. Ее очень рекомендовали, и я верю, что все наладится.

Выражение лица Бекки не изменилось.

– Но д-до п-понедельника еще три дня, а я уезжаю завтра.

– Я буду проводить с ней больше времени, договорились? А ты поезжай в лагерь, отдыхай и не беспокойся за нее.

– А т-тебе не б-будет без м-меня одиноко?

– Я буду по тебе скучать, но мне есть чем заняться – например, те стопки бумаг в столовой, которые нужно разобрать. Еще я подумала, что, может, успею покрасить твою комнату – цвет мы, конечно, обсудим. И я могу купить новые занавески. Так что видишь? Я буду слишком занята, чтобы чувствовать себя одинокой.