Траектория полета - Карен Уайт (2019)

Аделина, Ида – так звали бабушку Джеймса, женщину которой принадлежал сервиз и которая научила сестер Джеймса той французской колыбельной. Могла, конечно, существовать и другая Аделина, однако это казалось маловероятным. В глубине души Мейси хотела, чтобы Джорджия все еще была здесь. Тему Аделины они могли бы обсуждать без взаимного ехидства, не задевая болезненных тем прошлого.

Хорошо, что Джорджия обзавелась мобильным. Можно попробовать общаться с ней на нейтральные темы, и эсэмэски – прекрасный для этого инструмент. Вчера сестра прислала ей сообщение, в котором объяснила про связь Мутонов с имением Болью и про эмиграцию Колетт с семьей Джеймса и Кэролайн. Если бы они говорили по телефону, им неизбежно пришлось бы вслух задаться вопросом, что все это значит. К тому же голос Джорджии разбередил бы воспоминание о той ужасной сцене в парке Лафайет, когда обе осмелились затронуть старую рану. Они словно многие годы носили на двоих одну пару туфель, натерли одинаковые мозоли и теперь боялись, что мозоли лопнут.

Мейси перестала следить за временем, сортируя документы, наклеивая ярлыки, снова сортируя, складывая бумаги в соответствующие папки. Фотографии она отложила в сторону, зная, что там лежат и снимки Лилианны. Она обещала себе, что посмотрит их позже, в хороший день с ярким солнцем, когда не так больно. Может быть, однажды она станет достаточно сильной, чтобы убрать их в альбомы. Но не сейчас.

Уже стемнело, когда Мейси потянулась за очередной папкой, обещая себе, что на сегодня это последняя. У нее разболелась спина, а она еще обещала сводить Бекки на ужин. Увидев военные бумаги дедушки, Мейси быстро записала на ярлыке: «Нед Бладворт, военные документы, 1942–1945 гг.».

Сняла лопнувшую резинку со старой папки и вытряхнула из нее содержимое, приготовившись просто переложить все в новую папку, не просматривая еще раз. Мейси почти закрыла крышку, когда ее взгляд упал на военную карточку деда с результатом его медицинского осмотра, где был указан в том числе его рост и вес. Метр девяносто три. Мейси подумала о сиденье в грузовике. Ее взгляд опустился в нижний правый угол. «Заболевания, перенесенные в детстве». В пустом квадратике рядом со словом «паротит» стоял крестик.

Она вспомнила разговор с Джеймсом о его двоюродном деде, когда они были в беседке, как раз перед тем, как Бекки побежала к дороге за пляжным мячом. «Вы сказали, что из-за свинки он не мог иметь детей?» Джеймс ответил, что такое случается иногда, и прежде чем успел добавить что-то еще, Бекки побежала к дороге, и Мейси забыла обо всем на свете. Теперь она смотрела на форму и на крестик, проставленный синими чернилами.

Она захлопнула крышку папки, как будто случайно подглядела нечто, не предназначенное для ее глаз. Но в ушах вдруг зазвучал голос бабушки, рассказывающей, как они с мужем хотели завести много детей, чтобы наполнить весельем и любовью большой старый дом, и о том, какое это было пустое место после войны. Дедушкиного старшего брата убили в Нормандии, детей у него не осталось, его отец умер, не пережив горя. Дети вдохнули бы жизнь в их дом. Но у бабушки и дедушки была всего одна дочь. Берди.

Хлопнула задняя дверь, возвещая, что дедушка вернулся в дом. Мейси бросила папку на пол и встала, глядя на нее так, словно она пропитана ядом. Она слушала медленный стук ходунков деда, пытаясь сообразить, что сказать. Что ей необходимо сказать.

Впрочем, от необходимости говорить прямо сейчас ее избавил звук громкого удара наверху.

– Бекки? – крикнула она, взбегая по лестнице.

Увидев, что дочь выглядывает из своей комнаты с вопросительным выражением на лице, Мейси облегченно вздохнула. Но через мгновение они одновременно перевели взгляд на дверь чердака в конце коридора – та была распахнута, и свет из нее лился на лестницу. Положив руку на тонкое плечо Бекки, Мейси произнесла:

– Стой здесь, ладно? Я позову тебя, если понадобится помощь.