Война - Наталья Мар

– Одно, – объявила девушка. – Все, что вы видите – это одно дерево. Один корень. Одна общая крона. И сотни тысяч стволов.

Она подловила себя на том, что для пущего эффекта использовала чеканную манеру речи андроида. Но прозвучало и правда весомо.

– Как оно называется? – спросил Орис.

– Это красная драцена, или драконово дерево. Его так назвали за киноварно-красный, кровавый сок. Куда! Не тронь! Его кора лопается, чуть что, а сок очень едкий. Без рук остаться хочешь?

После никому более не приходилось напоминать об осторожности. Они шли по лесу, стараясь не задевать стволы, по которым сочилась кровь. Сухая земля в лесу просела, и под ногами путались корни, сучковатые коряги, обломки веток и мертвые щепы древних стволов. Шлось бы куда легче, если бы взгляды не притягивались к жути вокруг. Это было притяжение особого вида – темное, извращенное. Какое вызывает раздавленная колесом жаба или всплывший утопленник. Тут и там к стволам приросли и одеревенели животные. Они казались лепниной на шершавой коре. Белки. Птицы. Половина оленя. Путники сперва приняли его рога за сухие ветви – так гармонично вписалась его туша в дерево.

– Бедняги забрели в лес, отравились и стали памятниками самим себе, – мрачно экскурсоводила девушка. – Но ненадолго. Со временем дерево поглотит их полностью, оно слишком любит… дичь.

– Мне кажется, я тоже скоро стану памятником, – произнес Эйден, глядя себе под ноги. – Хотя и не заслуженно.

Самина проследила его взгляд: андроид весил больше остальных, и корни под ним лопались чаще. Уже весь комбинезон был в подпалинах от сока. Он бы сейчас многое отдал за свою форму.

– Нам двоим лучше выбирать тропки посуше, – предложил Бензер. Дела кибернетика и его брюк обстояли немногим лучше. – Впереди частокол и зыбучий песок за ним. Сэм, давайте вы с Орисом обойдете их ближним путем, а мы – с той стороны.

Самина замялась, но согласно кивнула, и вскоре они с братом скрылись за стволами. Когда шум листвы приглушил их голоса, Эйден повернулся к Бену и перекрыл ему путь.

– Ты хотел остаться наедине. Говори.

Лицо робота стало мертвым и холодным, как тогда на трибунале. Быстро же он снял маску человечности, стоило зрителям уйти в антракт, подумал кибернетик.

– Я изучал карту прежде, чем отправиться сюда. И заметил, что ты ведешь нас не так, как договаривались. Мы слишком забираем на север.

Бог знает, сколько мужества он собрал в себе для этого разговора.

– Что у тебя с чувством самосохранения? – нейтральный тон был мужским вариантом системы навигации в карфлайте. – Разумеется, у меня есть план – несколько больший, чем поиск червей. Но не волнуйся: в нем нет мертвых кибернетиков.

– А мертвый биолог? А сын председателя в заложниках?

– Если я начну выдавать свои планы, меня исключат из клуба злодеев. В любом случае, уже слишком поздно, Бен. Из этой части леса нам одна дорога.

Они двинулись дальше по сухим корням.

– Я передам остальным, что ты что-то задумал. – Бюрлен-Дукк не сдавался. – Уверен, общим голосованием мы повернем назад. Нас будет трое против одного.

– Против одного. Это кого же?

Тут-то бы смертному и промолчать. Остаться распоследним трусом, но выжить.

– Ты все продумал, да? Орис еще с казни смотрит тебе в рот, а теперь ты взял в сообщники и Самину! Кто следующий из семьи Зури?

– В этом суть политики. – пожал плечами андроид. – Когда приходит время, мне важно, чтобы нужные люди сделали правильный выбор.

– Тогда ты абсолютно, извращенно безжалостен. Я ведь вижу, как ты ее обрабатываешь: настраиваешь против законов и правил, против Харгена. Даже против меня уже спелись! Она говорит твоими фразами, называет человеком, бросается на защиту твоих идей… Вы переглядываетесь, шепчетесь наедине… Что дальше?

– Что значит, «что дальше»? Думаешь, я хочу трахнуть твою невесту?

Вышло грубо, но отрезвляюще.