Еще одна из рода Болейн - Филиппа Грегори (2018)

– Пойдем спать, – устало сказал Генрих. – Не могу больше этого выносить. Хочу освободиться от греха. Нужно сказать королеве, что я оставляю ее. Я должен очиститься от чудовищного греха.

Я покорно пошла к постели, сбрасывая плащ с плеч. Откинула простыни, легла. Генрих упал на колени в ногах кровати и стал горячо молиться. Я вслушивалась в его бормотание и вдруг поняла, что тоже молюсь, – одна слабая женщина молится за другую. Я возносила молитву за королеву теперь, когда самый могущественный человек в Англии винил ее за то, что она ввела его в смертный грех.

Осень 1526 года

Мы вернулись в Лондон. Даже Гринвич, один из любимейших замков короля, не рассеял его мрачного настроения. Генрих проводил много времени с церковниками и советниками, поговаривали – он пишет новую книгу, еще один богословский трактат. Но я-то знала, в чем дело, – ночи напролет, пока он читал и писал, я сидела рядом. Король мучительно пытался понять, в чем состоит Божья воля: подобает ли жениться на вдове брата и тем самым позаботиться о ней или надо отослать вдову брата прочь, ведь посмотреть на нее с вожделением – оскорбить брата. Но Бог не давал определенного ответа. В одном месте в Библии говорилось одно, в другом – другое. Чему же следовать? Такое решение под силу только целой коллегии богословов.

По-моему, очевидно – надо жениться на вдове брата, тогда дети получат хорошее воспитание, а достойная женщина будет окружена заботой. Благодарение Господу, я не рискнула высказать свое мнение на вечерних совещаниях. Там дискутировали по-гречески и по-латыни, читали тексты в подлиннике, изучали мнение Отцов Церкви. Одно их явно не интересовало: что думает совершенно обыкновенная женщина с капелькой здравого смысла.

Я ничем не помогла королю, да и не могла помочь. Анна – вот кто ему был нужен. Ее быстрый ум, способность перевести путаный клубок богословских рассуждений в шутку, рассмешить его именно тогда, когда он ломает голову над этими проблемами.

Они гуляли под ручку каждый день, головы склонены друг к другу – то ли заговорщики, то ли любовники, но, если помедлить возле них, услышишь:

– Но апостол Павел ясно высказался по этому вопросу, – говорит Анна.

– Думаете, он имеет в виду именно это? А я полагаю, он отсылает к другому отрывку, – возражает Генрих.

Мы с Джорджем тащимся за ними, как покладистые компаньоны, и наблюдаем – Анна то сжимает руку короля, убеждая в своей правоте, то отрицательно качает головой.

– Почему бы просто не бросить королеву? – спросил Джордж. – Ни один двор в Европе его не осудит. Все знают, как он мечтает о сыне.

– Король любит быть о себе хорошего мнения. – Я увидела, как Анна повернула голову, услышала ее звенящий смех. – Не может позволить себе оставить женщину только потому, что она постарела. Значит, надо убедиться – на то Божья воля. Найти причину поважнее, чем собственное желание.

– Будь я королем, как он, я бы уж следовал своим желаниям, не беспокоясь, есть на то Божья воля или нет! – воскликнул Джордж.

– Ты же цепкий, жадный Болейн. А он король и хочет поступать правильно. Не может решиться, пока не поймет – Бог на его стороне.

– Уж Анна ему поможет, – зло заметил Джордж.

– Какой совестливый советник нашелся, – съязвила я. – В ее руках его бессмертная душа в безопасности.

Созвали семейный совет. Я этого ждала. Со времени возвращения из Ладлоу дядюшка молча, пристально наблюдал за мной и Анной. Этим летом он был при дворе, видел – король целый день проводит с Анной, его неодолимо влечет к ней. А с наступлением ночи привычно посылает за мной. Дядю сбивала с толку страсть короля к нам обеим. Он не знал, в какое русло направить короля, что Говардам повыгодней.

Джордж, Анна и я встали в ряд перед столом, дядюшка уселся напротив, мать рядом, на стуле поменьше.