Черный Лес - Вероника Мелан (2018)

Сиблинг приблизился к ней вплотную, заглянул в глаза стальным взглядом, насадившим ее на кол.

– Тебя я в беде никогда не оставлял.

– Я знаю, пожалуйста, не оставьте сейчас его…

И тишина. А после фраза, повергшая ее в очередной шок:

– За него и его судьбу я не отвечаю, прости.

– Как же так? Но Вы же… можете.

– Не могу, – обрубили ее, – без разрешения сверху.

– Но мне же помогаете?

И вновь долгое безмолвие в кабинете.

– Пожалуйста, что Вам стоит?

– Все. Комиссия не вмешивается в судьбы просто так. Потому что кто-то попросил, – «кто-то». Человек в форме смятения в ее глазах будто не видел. – Мы не караем и не милуем без причины.

– А ранения не причина для помощи?

– Нет.

Белинда временно онемела.

– Но мои… Вы же лечили мои?

– Я тебя учил.

– И потому лечили?

– Да.

– Тоже… с разрешения сверху?

– Тоже.

В который раз за сутки небо превратилось в бетонную плиту, грозящую похоронить ее заживо.

– Значит, Вы не поможете?

Когда в ответ покачали головой, по ее щекам покатились горячие капли-слезы.

– Вы… Вы… Бездушный… робот. Вы просто… – впервые ужасные, но такие правильные слова не находились. – Вы никто… Вы умеете драться, да. Вы можете побить всех и каждого на этом Уровне. Но, знаете, Вы от этого не сделались… достойным.

Куртку, похожую на кусок посеченного паруса с рукавами, она натягивала уже на ходу. И, хлопая дверью, точно знала, что больше никогда сюда не вернется.

Название больницы ее память выудила из непонятных и очень глубоких закромов – «Госпиталь на шестьдесят первой». Именно эти слова произнес в гарнитуру водитель Скорой Помощи, выворачивая от дома Иана.

– Госпиталь на шестьдесят первой, – бросила она первому попавшемуся таксисту, который согласился подобрать пассажирку странного вида.

– Двойной тариф.

– Хоть тройной.

И мужик принялся забивать в навигатор адрес.

Что она скажет ему? Что она вообще теперь может сделать для него?

Ничего. Просто побудет рядом, сколько сможет. Купит любые лекарства, если он еще… если…

На дворе поздний вечер; впереди освещенные окна госпиталя. Скользкие ступени, посыпанные песком и оттого грязные; хлипкая и некрасивая дверь, ведущая в теплый, пахнущий хлоркой после влажной уборки холл.

– Вы к кому?

За столом, не поднимая глаз, сидела немолодая администраторша с некрасивым лицом. Будто не женщина, а пародия на женщину: выпуклые рыхлые щеки, слишком большой нос и такие же большие мясистые губы, давным-давно не знавшие помады.

У дальней лестницы возила отжатой шваброй по сырому мрамору уборщица, звенела металлической ручкой, когда переставляла с места на место ведро.

– Иан Роштайн…

– Не помню такого. Может, еще не зарегистрировали? С документами прибыл?

– Не знаю.

– Вы ему кто вообще?

– Родной… человек.

И сама же подавилась этими словами. Да она ему… убийца почти что.

Бабе за стойкой дела не было до чужих бед, видимо, слишком много их прошло перед мясистым лицом – миллионы встревоженных глаз, миллиарды слез, квадриллионы «тупых» вопросов.

– Дед, – пояснила Лин, пританцовывая от нетерпения. Она купит ему все, что потребуется… Все, на что хватит ее денег и зарплаты… – С резаной раной…

– А, старик с ножевым? – подняла от бумаг круглые глаза женщина и неожиданно сделалась печальной. – Так умер он, милочка. Не доехал до больницы. В машине.

– Как… умер…

Белинда не помнила, как шла к выходу, не слышала, как скрипнула ржавая дверь.

Помнила только, что ночное небо на этот раз показалось ей собственным погребальным саваном.

Рыдала, всхлипывала и кричала она, скрючившись и обняв холодный фонарь, под сочувствующий взгляд курящего на крыльце санитара.

* * *