Личная жизнь адвоката - Наталья Борохова (2012)

– Я бросила курить, – заявила Ева. Внезапно ей стало стыдно от той характеристики, которую на нее наскоро состряпал Жорик.

– Ну, ладно, защитник, – поморщился сыщик. – Давайте не будем здесь разыгрывать спектакль. Мы не в институте благородных девиц, а на допросе, и перед нами сейчас не княжна Савская, а обвиняемая Вострецова. Ничего с ней не станется. У них в хате еще не так дымят. Может, еще потребуете перевести ее в камеру для некурящих? А вы, Бирюков, не тормозите, рассказывайте, какая у вас была договоренность с Вострецовой.

– Ева попросила меня разобраться с женихом: поговорить с ним там, избить его, если он начнет валять дурака, поступить по обстоятельствам… Мне идти туда без резону, не было охоты, тогда она пообещала мне кольцо. Сняла с пальца и передала: «На, мол, прими как оплату…»

– Жорик, что ты говоришь? – не поверила своим ушам Ева. – Ты что, забыл все, что ли? Какое кольцо? Никакого кольца я тебе не давала.

– Да ты пьяная была, Евка, – махнул рукой Бирюков. – Ничего сама не помнишь.

– Да, я была не трезва, но не до такой же степени, чтобы не помнить, что со мной происходило, – возразила она. – Кольцо я тебе не отдала бы ни в коем случае. Это был подарок Артема.

– Да. Что-то такое ты тогда и говорила, но сказала еще, что коли он – подлец, то никакие евоные подарки тебе не нужны.

– Я не называла Артема подлецом и не отдавала тебе его кольца.

– Ну, откуда-то оно у него появилось, правда? – спросил следователь. – Скажите, Бирюков, обещала вам Вострецова еще что-нибудь в качестве вознаграждения?

– Ну, я этого бы не сказал. Она, правда, говорила мне, что у этого бобра шикарная хата, – пожал плечами Жорик.

– …так, что, если вам не хватит кольца, вы сможете взять что-нибудь на память из вещей его родителей, – закончил фразу следователь.

– Ну, в принципе, так, – согласился Жорик.

– Я протестую, – возмутился Кротов. – Вывод за обвиняемого сделали вы. Попрошу занести мое возражение в протокол.

– Обязательно это сделаю, – заверил его сыщик. – Вот только задам несколько вопросов Бирюкову. Скажите-ка, любезный, упоминала ли Ева в разговоре о том, что родители Винницкого богаты?

– Да, начальник.

– Говорила ли вам Ева о том, что некоторые дорогие вещи в их доме находятся в доступных местах? – сыщик вопросительно изогнул бровь, пристально глядя на Бирюкова. – Ну? Говорила или нет?

– Говорила.

– Отлично, – удовлетворенно кивнул следователь. – Так к чему же здесь ваши возражения? – он спросил Кротова. Тот как-то сжался и с ненавистью посмотрел сначала на следователя, потом на Бирюкова.

– Просила вас Вострецова применить к потерпевшему насилие, если он окажется несговорчивым?

– Да. Поэтому я и пошел, – подтвердил Бирюков, с тоской рассматривая стену. – Еве трудно было бы справиться одной с мужиком.

– Она что, просила вас убить Винницкого? – подскочил на месте адвокат. – Что за бред? Зачем же ей убивать жениха? Это элементарно невыгодно!

– Не, конечно, она мне про убийство не говорила. Но всякое могло получиться, вы же знаете, – пожал плечами Бирюков. – Слово за слово, а потом костылем по башке.

– Ева безразлично относилась к последствиям подобного разговора, – развел руками сыщик. – Это прискорбно, но необходимо признать.

– Хорошо. Тогда какое оружие вы взяли с собой для расправы? – продолжал спрашивать Кротов. – Что это вы там говорили про костыль?

– Это я литературно выразился, – поправился Жорик. – Никакого оружия я с собою не ношу…

– Ну, вот видите! – торжествующе воскликнул Василий. – Нет тут никакого умысла на убийство! Ведь вы не будете утверждать, что Бирюков собирался задавить Винницкого голыми руками?

– … не ношу ничего, кроме ножика, – проговорил арестант.

– Ева знала о наличии у вас ножа?

– Конечно, ведь я им резал закусь под портвейн.

Кротов опустил плечи.