Охота на ведьму - Астрид Фритц (2019)

Он поспешно вышел, а я достала из кладовой хлеб, собираясь нарезать его тонкими ломтиками. Только сейчас я обратила внимание на то, что кладовая у нас ломится от снеди, а в подвале стоит много бочонков вина и пива. Видимо, торговля шла на славу. Теперь, после чумы, люди, похоже, радовались тому, что беда их миновала, и у любого, кто разжился хоть парой монет, возникало желание купить все, что ему только предлагали.

Когда я принесла в столовую бокалы и корзинку с хлебом, брат Генрих предложил мне присоединиться к ним. Но я вежливо отказалась, сказав, что вода уже подогрелась и мне нужно вымыть посуду.

– Как домоешь – приходи, – весело сказал отец.

Я кивнула, зная, что после мытья посуды найду себе какое-то другое занятие, пока Мартин и приор сидят у нас дома.

Дело в том, что мне не хотелось выслушивать разговоры о моей предстоящей свадьбе в Страсбурге. А беседа непременно свернет в это русло.

Глава 29

Страсбург, середина апреля 1485 года

У меня просто не было сил противиться поездке в Страсбург. После смерти Эльзбет я ходила как в воду опущенная, кроме того, мне нечего было возразить против своего предстоящего замужества, ведь после свадьбы Грегора Мария должна была переехать к нам в дом. Меня можно было бы устроить служанкой в чей-то дом, но я знала, что отец ни за что не смирится с такой мыслью.

Сразу после Пасхи в наши земли пришла настоящая весна, и отец настаивал на том, что пора уже и делом заняться. Словно насмехаясь надо мною, тем утром в безоблачных небесах сияло солнце, согревая лучами воздух и вызывая улыбки на угрюмых лицах горожан. И только я не могла радоваться, хотя раньше всегда любила весну.

Миновав городские ворота, мы проехали на козлах тряской телеги по дороге, к которой примыкал наш огород. Я уже подготовила почву для весеннего посева, но сейчас, в лучах восходящего солнца, задумалась, стоит ли мне этим заниматься. Теперь это дело Марии…

С тех пор как мы покинули дом, мы с папой не разговаривали друг с другом. Зато отец весело болтал с возчиком, согласившимся взять нас с собой до Страсбурга. Послушав его совета, мы собирались остановиться на ночлег в городке Эрстен, где жили родители возчика, принимавшие у себя постояльцев за мелкую монету. Оттуда до торгового города Страсбурга с его резиденцией епископа оставалось всего полдня пути.

– Какая ты красавица, – шепнул мне отец, сидевший между мной и возчиком на козлах.

Я не ответила. Еще у здания гильдии торговцев в Селесте, где отец договорился встретиться с возчиком, я заметила, что купцы и работники, грузившие в повозки товары, бросали на меня восхищенные взгляды. Я надела новое, и правда чудное темно-зеленое платье. На бедрах платье перетягивал узкий кожаный пояс, расшитым бисером, а с него свисал столь же мило украшенный мешочек для ножа и ложки.

Волосы я вымыла накануне и сегодня распустила по плечам, по папиной просьбе украсив их заколкой-цветком, которую он когда-то купил мне в Кольмаре.

Но что я могла ответить ему, здесь и сейчас, сидя на козлах телеги? Стоило ли мне сказать ему правду – что я совсем не рада тому, как я нарядилась? Я казалась себе чем-то вроде скота, который волокут на рынок.

Отец пожал плечами.

– Ты еще образумишься. – Затем он повернулся к возчику: – Повезло же нам с погодой.

– Это уж точно. Дорога сухая, дождя не предвидится, даже ухабы недавно землей засыпали.

Два тяжеловоза, неспешно ступая, тащили телегу на север, и мы медленно ехали по равнине Рид, раскинувшейся между Илем и Рейном. Впереди простирались плоские, точно доска, поля, покрытые свежей сочной зеленью, там и сям паслись коровы. Часть пути дорога тянулась вдоль речки Иль, и под еще голыми ветвями деревьев в сырых лощинах бродили вернувшиеся с юга белые аисты, столь увлеченные поисками еды, что совсем не обращали на нас внимания. Великолепный вид при иных обстоятельствах переполнил бы мое сердце радостью.