Там, где нас не ждут - Юрий Москаленко (2017)

– Не знаю, но явной опасности нет. Вещи собирать не надо, а вот защитный комплекс включи и они тебя видеть не будут, а я, если хочешь, буду транслировать, что они будут говорить. Только прошу, не вмешивайся!

Я быстро оделся, рассовал оружие, уселся на алтарь, прикоснулся к белому камню, что на кольце на правой руке. Неприятное жжение и меня заволокло плотным туманом, который, рассеявшись, скрыл меня от посторонних глаз. Положил ладони рук на алтарь и тут же вокруг них заклубился белый дым. Подпитывают меня, спасибо.

Тем временем, на тропинке появились гости. Увидев фигуру одного из них, мне стало дурно. Пигмей! Очередной пигмей, собственной персоной, правда, ещё незнакомой персоной, но знакомиться не тянуло совершенно.

– Тузик! – тихо позвал я – Тузик!

И столько в моём зове было страха, что бобик тихо приказал:

– Успокойся, нам ничего не грозит, я ведь тебе говорил, что подготовился к таким случаям, а тебе следует быть более наблюдательным. Тот, кто тебя так сильно испугал, РАБ, и находится в магическом ошейнике. И, к тому же, связан. И подозреваю, что его хотят принести в жертву. Бывали, знаешь ли, случаи, посетители видно проходили здесь не раз и знают об этом.

Посетителей было трое, не считая пигмея, здоровые, плечистые мужики в кожаных доспехах, вооружены мечами и кинжалами, у одного, в специальной сумке, перекинутой через плечо, большой лук. Лицо последнего, утончённое, черты тонкие, нос прямой, волосы светлые, длинные, свободно спадающиеся на плечи, выражение лица жёсткое, я бы даже сказал, жестокое, глаза бесцветные, холодные и безразличные, глаза убийцы и в плечах он был слегка поуже товарищей, но немного повыше их.

– Стил, пришли! Проси хранителя разрешения удалиться, а в качестве подарка эту обезьяну подарим, только в мёртвом виде. И совсем забыл, когда перережешь гоблу горло, не забудь забрать ошейник, уж больно редкая вещь и стоит много. Карнн, кинь мешочек серебра, лишним уважение не будет. – сказал высокий с луком, поклонился и пошёл на выход по тропе.

Угрюмый детина, с косым шрамом через всё лицо, порылся в мешке, достал из него мешочек, видно с обещанным серебром и с поклоном положил его на алтарь.

– Стил, давай заканчивай, а я пойду, не по себе мне тут что-то.

– А мне, можно подумать по себе, я что мясник, что ли? – прорычал бугай, за шкирку подтягивая к себе пигмея и одновременно с этим вытаскивая из сапога нож – И эта псина ещё разлеглась здесь, лежит, рожу корчит, уши ей бы отпилить, а то все чуть в штаны не накладывают, подъезжая к этому месту, идиоты.

От обыденности происходящего меня стало мутить, удивлял только пигмей – он какой-то безучастный ко всему происходящему, даже не брыкался, не кричал, не вырывался. Как жертвенный ягнёнок.

Горилла, оставленная совершить жертвоприношение, зашвырнув пигмея на алтарь, рывком развернул его к себе головой, видно для удобства, чтобы сподручнее снимать ошейник и резать горло, и принялся толкать речь, прося бобика их всех простить, и принять в качестве подарка жертву, пригодную потом и на мясо. Пока толкал речь, снял ошейник, и, держа в левой руке снятый с пигмея серебряный шейный браслет, второй прижал нож к горлу бедолаги. Жертва, после снятия ошейника ожила, стала дёргаться, и выгибаться. Но, ожил точно ненадолго, оратор уже заканчивал свою вдохновленную речь и собирался эффектно закончить своё выступление.

Тот факт, что передо мной сейчас произойдёт хладнокровное убийство, повергло меня в шок. Я, конечно, не белый и пушистый и у меня на руках тоже есть кровь пигмеев, но чтобы вот так, как свинью, резать разумного на мясо. Это уже слишком!

Знакомое состояние ярости заполнило меня целиком и выплеснулось в яростном вопле, что однажды уже покидал моё горло, правда в нём сейчас больше присутствовала жажда крови и убийства, чем тогда.