Моя сестра - Мишель Адамс (2017)

Нужно было уходить в тот же день. Встать и уйти. Но мне негде было жить, поэтому я промедлила, надеясь предотвратить неизбежное. Оно случилось, впрочем. Конечно, случилось. На этот раз как никогда раньше. Сомневаюсь, что она сама могла предсказать такой отвратительный исход нашего лета, проведенного вместе, это произошло спустя лишь две недели. Невозможно было предвидеть, что случится в тот день. Но случилось. И когда это произошло, оно гнало меня прочь, заставляя бежать быстрее, чем когда-либо в моей жизни.

Глава 27

Прошло много дней перед тем, как мы узнали что-то новое. На работе я сказалась больной, утверждая, что у меня гастроэнтерит, хотя я знала, что они мне не поверят. Но эта маленькая ложь во спасение создана для того, чтобы человек на том конце провода не чувствовал неловкость от раскрытия правды. Она и не должна выглядеть достоверно. И все же, чтобы добавить налет достоверности, я звоню терапевту, чтобы получить справку, и, поскольку я и сама врач, она соглашается с диагнозом «пищевое отравление» без каких-либо анализов и осмотра. Это заткнет моих коллег хотя бы на неделю.

В доме стоит мрачная атмосфера. Кажется, что каждый раз, когда я поворачиваюсь к нему спиной, Антонио берет телефон и пускается в болтовню на итальянском. Это, похоже, только больше увеличивает пропасть между нами. Его телефонные разговоры становятся все более эмоциональными, на грани со ссорой. В некоторых случаях я спрашивала его, с кем он говорит. Один раз он сказал, что с отцом, другой – с матерью. Потом с другом, о котором я раньше никогда не слышала. Но эти беседы всегда звучат похоже, и всегда приправлены смачными ругательствами. Я знаю, что он лжет, потому что он никогда бы не стал так разговаривать с матерью.

Я откапываю последний номер тети Джемаймы в старой адресной книге контактов на экстренный случай, которую она отдала мне перед моим отъездом в университет. Я звонила ей пару раз, каждый раз с трудом заставляя содержимое желудка не подступать к горлу. Хотела бы я знать, может ли она рассказать мне правду теперь, когда мои родители отошли в мир иной. Хотела бы я знать, что она думает об исчезновении Элли. Но она не отвечает. Видимо, мы все-таки потеряли связь.

Пару раз звонит детектив МакГуайр, просто чтобы держать нас в курсе. Он говорит, что они проверили ближайшие больницы, но до сих пор ничего не выяснилось. Продолжают ходить по домам, собирая показания. Он спрашивает, не помню ли я какие-то особые приметы Элли, и я рассказываю о единственной, которая приходит на ум, о маленьком розовом шраме на лбу. Он предлагает использовать социальные сети, чтобы узнать что-то через ее друзей, возможно, я могла бы написать им и спросить, что они знают. Он кажется весьма встревоженным, когда я сообщаю, что у меня нигде нет аккаунтов, и в каком-то смятении предлагает мне завести хотя бы один. Когда я отвечаю, что не уверена, как именно это делается, он старомодно предлагает, чтобы он завел аккаунт от моего имени, но сообщает, что сперва ему будет нужна моя фотография. Я соглашаюсь, отправляю ему фотографию по электронной почте, и в течение часа получаю обратное сообщение со ссылками и паролем. От моего же имени он шлет через «Фейсбук» более сотни сообщений друзьям Элли.

К моменту, когда через пару часов я авторизуюсь, ни один из них не ответил. Листая список, я ищу кого-нибудь знакомого, но быстро выясняется, что из них нет никого из Шотландии. Ни Грега, ни Мэтта. Все откуда-то издалека, из Америки и Австралии. В глаза бросается пара русских имен, за ними – вкраплением кто-то из Восточной Европы. В самом конце – бразилец. Все – мужчины. Действительно, ни одного женского аккаунта. Отзванивается МакГуайр, спрашивает, есть ли у меня какие-то предположения, каким может быть пароль к аккаунту Элли, потому что сейчас он ожидает разрешения на доступ к нему. Разумеется, их нет.