Черные кувшинки - Мишель Бюсси (2017)

Галерист склонился над стопкой прислоненных к стене картин и аккуратно вытянул из нее одну, изображавшую африканскую деревню. Пейзаж был написан в немного наивном стиле, очень яркими красками.

— Среди всех художников-импрессионистов, — с воодушевлением продолжил он, — у Эжена Мюрера едва ли не самая трогательная судьба. В молодости он страстно увлекался литературой и живописью, но, увы, был очень беден. Он писал картины, собирал картины, а чтобы на что-то жить, держал кондитерскую, даже две — в Париже и в Руане. При жизни Эжен Мюрер сумел разбогатеть — во всяком случае, по сравнению со своими друзьями — Ван Гогом, Ренуаром и Моне, — и всячески их поддерживал, а порой просто кормил. Светлый человек! И хотя сам он довольно много писал, кто сегодня помнит, что был такой художник Эжен Мюрер?

Амаду Канди поставил пейзаж перед полицейскими.

— Еще одна деталь. Эжен Мюрер на два года — с тысяча восемьсот девяносто третьего по тысяча восемьсот девяносто пятый — уезжал в Африку, подальше от цивилизации, и вернулся с чемоданами, полными холстов. Если у вас есть хоть немного вкуса, вы согласитесь, что Мюрер — превосходный колорист. В его творчестве мы видим поразительное сочетание импрессионизма с наивным стилем, близким к примитивизму.

Лоренс Серенак оторвал задницу от скамьи и подошел к картине поближе. Сильвио Бенавидиш даже не пошевелился.

— Спасибо, месье Канди. Итак, мы выяснили практически все о предке Мюреров, Эжене, — художнике, коллекционере и кондитере. Теперь давайте, с вашего позволения, вернемся к его потомкам — Элиссон и Кейт. Два года назад Кейт Мюрер получила от хозяина острова строгое предупреждение. Да-да, не удивляйтесь, на Сарке до сих пор всем распоряжается местный властелин. Жизнь в налоговом раю — далеко не сахар. Так вот, Кейт было приказано отремонтировать свою халупу — дескать, она отпугивает туристов, да и соседи жалуются. Иначе ее просто вышвырнут с острова. Вот тут на сцене и появляется Жером Морваль. Он в это время регулярно видится с внучкой и проводит выходные — не исключено, что романтические — на Сарке, где проживает бабуля. Морваль — сама доброта — предлагает Кейт Мюрер помощь. Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Беспроцентный заем, просто так, от чистого сердца. Поразительно, верно?

— Жером был классный парень, — кивнул Амаду Канди.

— В самом деле? Кейт Мюрер позвонила внучке, Элиссон, и сказала, что ее приятель Жером Морваль — прекрасный молодой человек. Просто душка. Он не просто предложил ей пятьдесят тысяч фунтов. Чтобы у нее не возникло чувства неловкости, он сказал, что взамен готов освободить ее от старого хлама в виде картин, в том числе от копии «Кувшинок» Клода Моне.

— А я вам что говорил? — хитро улыбнулся Амаду Канди. — Щедрость и деликатность — в этом был весь Жером.

Серенак наконец оторвал взгляд от теплых красок африканского пейзажа Мюрера.

— Святой человек, — подал он голос. — Кто ж спорит? Правда, Элиссон… Пусть она не была сногсшибательной красоткой, но и безмозглой дурой тоже не была. Она кое-что заподозрила и пригласила к бабуле другого эксперта. Я имею в виду — не вас, месье Канди.

Галерист расплылся в улыбке.

— Вы не догадываетесь, что произошло дальше? — продолжал Серенак.

— Сгораю от нетерпения узнать, — отозвался галерист. — Вы вдвоем отлично рассказываете сказки. Я бы сказал, почти так же здорово, как мой дед.

— «Кувшинки» Моне оказались не копией, а подлинным полотном Моне, — изрек Серенак. — И стоили в сто, если не в тысячу раз больше, чем предложил старушке Морваль…

От хохота Канди стены галереи заходили ходуном.

— Ай да Жером! Ай да пройдоха!