Черные кувшинки - Мишель Бюсси (2017)

— Вам известно, чем кончилась эта история? — вступил в разговор Бенавидиш. — Элиссон Мюрер порвала всякие отношения с любезным французским джентльменом. Бабушка Кейт в одночасье лишилась и зятя, и друга, но наотрез отказалась продавать картину даже под угрозой выселения с острова. А двумя днями позже ее тело нашли у подножья высокой скалы, возле моста у перешейка Ла-Купе, связывающего между собой две части острова. Представляете, что от нее осталось?

Канди старательно запихивал полотно Мюрера назад в стопку других картин и ничего не отвечал.

— Скамья! — почти крикнул Сильвио. — Скамья с ее именем и датами рождения и смерти у подножья той самой скалы, с которой она бросилась вниз. На Сарке такая традиция. У них нет кладбища, они не хоронят своих покойников в могилах, а ставят прямо на улице, лицом к морю, скамью, на которой выбивают имя умершего. Перед смертью Кейт успела составить завещание, в котором передала картину Национальной галерее Кардиффа.

Канди выпрямился. На его губах по-прежнему играла улыбка.

— У вашей сказки есть мораль. Смотрите: Сарк получил новую скамью, музей Кардиффа — «Кувшинки» Моне, а Жером Морваль избавился от самой некрасивой из своих любовниц.

И он рассмеялся, хотя уже не так громко, как раньше.

— Месье Канди, — с непроницаемым выражением лица произнес Бенавидиш. — Вы сами сказали, что вас официально включили в комиссию по изучению наследия Мюрера…

— И что из того?

— Одновременно мы знаем, что Морваль дал вам поручение найти для него «Кувшинки» Моне. Занимаясь творчеством Мюрера, вы несколько раз ездили на Сарк…

— И сообщил моему большому другу, что «Кувшинки» Кейт Мюрер могут оказаться не копией? Вы к этому клоните?

— Ну, например.

— Даже если и так, что в том незаконного?

— Вы правы, ничего.

— Тогда к чему все эти расспросы?

Сильвио Бенавидиш поднялся на третью ступеньку лестницы, что позволило ему стать вровень с Амаду Канди.

— Убийство Морваля. Одним из мотивов могла быть месть.

— Со стороны Элиссон Мюрер?

— Нет. У нее железобетонное алиби. В то утро, когда произошло убийство, она сидела за окошком кассы у себя в Ньюкасле.

— Тогда что же?

— Что? — повторил его вопрос Бенавидиш. — У нас нет никаких оснований полагать, что Морваль отказался от своей идеи найти еще одно полотно с «Кувшинками». Еще одного простака. С вашей помощью, месье Канди.

Амаду Канди не отрываясь смотрел в глаза Сильвио. Кто первым не выдержит в этой игре в гляделки?

— Если бы я нашел такую картину, инспектор, то не сидел бы сейчас в этой занюханной лавчонке, а уже купил бы себе островок в архипелаге Кабо-Верде, на широте Дакара, объявил о независимости и создал бы свой собственный маленький налоговый рай…

Амаду Канди блеснул белозубой улыбкой и добавил:

— Надеюсь, вы не потребуете, чтобы я раскрывал вам свои профессиональные секреты?

— Нет, если вы не ставите себе целью ввести следствие в заблуждение.

— Послушайте, давайте говорить серьезно. Где, по-вашему, я мог бы откопать еще одни «Кувшинки»?

Оба полицейских молчали. Потом, ни слова не говоря, Бенавидиш и Серенак поднялись и в три шага достигли двери.

— Одно маленькое уточнение, — с порога обернулся Серенак. — На самом деле Кейт Мюрер не завещала картину музею Кардиффа. Она передала полотно фонду Робинсона, а уж тот уступил ее Национальной гэлльской галерее.

— Ну и что?

В витрине галереи Серенак заметил афишу «Международного конкурса юных художников» — такая же точно висела в классе Стефани Дюпен.

— А то, что-то в этом деле мне без конца попадается фонд Теодора Робинсона, — ответил Лоренс.

— Что ж тут удивительного? — пожал плечами галерист. — Это просто очередное учреждение. Тем более здесь, в Живерни…

Канди задумчиво смотрел на афишу.