Солнце в руке - Буало-Нарсежак (1999)

Лифт остановился, и двери кабины бесшумно распахнулись. Кларье тотчас узнал виденный им накануне уставленный цветами и благоухающий коридор. Но он лишь сердито передернул плечами и, ворча что-то себе под нос, отправился вслед за доктором. Антуан лежал на кровати, еще более костлявый, нежели накануне. Трубка, соединявшая прежде его руку с полупустой бутылью, была уже убрана. Вероник, в пижаме, жалобно всхлипывала в окружении трех других сиделок, уже успевших облачиться в больничные халаты. Все четверо ждали, когда их начнут допрашивать. Однако доктор Аргу первым делом подвел комиссара к кровати и обвинительным жестом покружил пальцем над щекой покойного.

— Вот взгляните, — произнес он. — Характерный синюшный оттенок лица, следы розоватой пены на губах: отек легких при острой сердечной недостаточности. Физическая слабость Антуана помешала ему даже позвать на помощь. Короткая судорога — и все! Вероник, расскажите комиссару, как он умер. Должен заметить, комиссар, что Вероник еще только практикантка. Работает всего лишь четвертый день, замещает приболевшую опытную сиделку Флоранс. Но особых знаний от нее и не требуется. Надо лишь сидеть возле кровати и чуть что, при малейшем ухудшении в состоянии здоровья больного, вызвать главную медсестру, чей кабинет находится в конце коридора. Только и всего. А сегодня все было нормально, да, Вероник, ничего необычного? Ну говорите же! Не бойтесь!

— Сколько вам лет, Вероник? — обратился к девушке Кларье.

— Двадцать три.

— И чем вы занимаетесь в свободное от работы время?

— Я студентка.

— А по какой специальности?

— По архитектуре.

Кларье постарался перехватить взгляд доктора Аргу. По архитектуре! Проще сказать — «безработная»!

— А вы уже успели привыкнуть к ночным дежурствам?

Девушка колеблется. Ей явно хочется ответить: «Ничего сложного. Главное не заснуть».

— А как вы обнаружили, что Антуан умер? — продолжает расспрашивать Кларье.

Вероник снова всхлипывает и утыкается носом в скомканный носовой платок.

— Постарайтесь вспомнить! Вы шили? Читали? Или дремали?

— Я читала.

— А что вы читали?

— «Смерть закусывает удила».

— Понятно! И время от времени бросали взгляд на больного?

— Нет, вовсе нет! Не на больного, а на бутылку: если капает, значит, все нормально.

— И в один момент, — согласно кивает Кларье, — вы вдруг обнаружили, что раствор не капает?

— Да.

Кларье подошел к капельнице, к штативу которой был прикреплен прозрачный флакон.

— Тут никто ни к чему не прикасался? — обратился он к доктору.

— Нет, никто ничего не трогал.

— Бутылка, как я вижу, наполовину полная. Если я правильно понимаю, это означает, что капельница неожиданно перестала работать.

Кларье вращает ручку дозатора, позволяющего регулировать сток жидкости.

— Послушайте, доктор, я полный профан в этом деле, но мне кажется, что, если капельница не работает, а к ней никто не прикасался, значит, жидкость перестала поступать в кровь больного оттого, что тот умер.

— Верно! — поддакивает Аргу. — И поэтому можно легко определить время смерти. Каждая бутылка содержит пол-литра раствора, и все подлажено таким образом, чтобы она опустошалась полностью ровно за два часа. А эта бутылка, четвертая со вчерашнего вечера, еще почти полная. Постарайтесь все вспомнить, Вероник. Это очень важно. Вы заступили на работу в четыре часа. Моник сдала вам дежурство, а попросту говоря, сообщила, что все идет нормально и Антуан спокойно спит. Так ведь, я прав?

— Абсолютно, — отозвалась Моник. — Я как раз и поставила четвертую бутылку, а также сама отрегулировала сток раствора, потому что Вероник еще не слишком соображает в этих делах.

— И все шло нормально?

— Да, все было хорошо. Я поделилась с ней кофе, который оставался у меня в термосе, и ушла.