Солнце в руке - Буало-Нарсежак (1999)

— Ясно, — властным тоном произнес доктор Аргу. — Если вычислить объем оставшейся жидкости, можно будет легко узнать, когда остановилась капельница. А это и есть точное время смерти. Итак, что мы имеем: раствор начал поступать из бутылки в капельницу примерно в четыре часа ночи. А минут через пятнадцать капельница перестала работать. Вот и вся арифметика, выходит, Антуан умер четверть пятого. Постойте-ка! Валери, во время вашего дежурства с десяти часов до полуночи вы не заметили чего-нибудь необычного?

— Нет.

— А вы, мадам Ловьо?

— Нет.

— Поймите, я вовсе не собираюсь обвинять кого-либо из вас в халатности, но ведь в работе аппарата могли быть и сбои. Итак, ничего такого не было?

— Ничего!

— Вы тоже ничего не видели, Моник?

— Ничего!

— А что вы сделали с пустыми бутылками?

— Обычно Марсель, ночной сторож, выносит их и измельчает в дробилке.

— Расскажите мне о нем, — вмешивается в разговор Кларье. — Прошлой ночью он приходил?

— Да, — отвечает Валери. — Он делает свой первый обход незадолго до двадцати трех часов.

— И иногда к вам заходит?

— Да, частенько, так, поболтать немного. Ерунда: здравствуйте, до свидания! Не более того. А второй раз он появляется уже около половины пятого. Вот тогда-то и забирает пустые бутылки.

Кларье поворачивается к Вероник:

— Значит, вы его видели?

— Еще бы, конечно видела! — восклицает госпожа Ловьо. — Марсель любит приударить за молоденькими.

— Это так? — спрашивает Кларье у Вероник.

— Не обращайте внимание на ее слова! — смутившись, отвечает та. — Мы с Марселем оба из Морбиана. Ему нравится поэтому, — земляки как-никак — проходя мимо меня, или рукой помахать в знак приветствия, или там шлепнуть легонько. Ничего дурного!

Последние слова Вероник вызывают оживление и смешки трех остальных сиделок.

— Я попросил бы вас не шуметь! — обрывает их Кларье. — Еще один вопрос, Вероник. Что вы сделали, когда обнаружили, что капельница не работает?

— Я подошла проверить, хорошо ли закреплен наконечник трубки на запястье Антуана, и сразу вся так и обмерла от страха, потому что он уже не дышал. А потом высчитала, когда Марсель должен был вернуться после обхода к себе, подождала немного и позвонила ему отсюда! Я очень испугалась!

— Надо было звонить госпоже Гильвинек. Она занимается подобными ситуациями.

— Да, но она сказала бы, что я во всем виновата! — захныкала Вероник.

— Хорошо, хорошо, — принялся успокаивать ее Аргу. — Мы потом все выясним. А меня разбудил Марсель. Он не только сообщил мне о смерти Антуана, но и добавил одно замечание от себя, которое, признаться, до сих пор вертится в моей голове. Марсель сказал: «Он совершенно холодный»…

— И что? — не понял Кларье.

— Как что? Это правда. Холодный.

Кларье взглянул на часы:

— Ничего удивительного. Скоро десять часов.

— Да нет же! — возразил Аргу. — Когда Марсель сказал мне, что Антуан холодный, капельница только недавно перестала работать.

— Ах, черт возьми! — воскликнул Кларье. — Вот какая выходит путаница: Антуан вроде бы только что умер, а уже успел похолодеть!

Слова комиссара прозвучали подобно взрыву гранаты. Воцарилась такая глубокая тишина, что все буквально замерли, боясь и пальцем пошевелить.

— Подумаем… — проговорил Кларье, сумевший быстрее остальных прийти в себя после столь неожиданного поворота событий.

— Все яснее ясного, — прервал его Аргу. — Когда я пришел, тело Антуана было уже холодным. А ведь ему полагалось быть теплым. Уж поверьте! Опыт у меня богатый! Труп так быстро не охлаждается. Отсюда следует неизбежный вывод: Антуан умер вовсе не в четверть пятого, а раньше.

— Э нет! — громко запротестовала Моник. — Я дежурила до четырех часов и прекрасно знаю, что Антуан был еще жив, так как своими собственными руками заменила бутылку. И когда я уходила от Вероник, капельница работала отлично. Я не позволю, чтобы…