Солнце в руке - Буало-Нарсежак (1999)

И вполголоса: «Стал совершенно невозможным». Но Мареско уже в другом конце квартиры. Досье Валаберга — наплевать! Это наполовину гражданское дело его совсем не интересует. Но Иоланда Рошель — вспомнить, какие-то неясные ассоциации. Вроде бы дорожная авария: кажется, автомобиль… железнодорожный переезд… да, верно… припоминаю.

— А, Полетт! Пожалуйста, отложите Валаберга. Дело Рошель. Вы помните?

Конечно, прекрасно помнит. У нее отличная память. Ни лица, ни груди, бесполая какая-то. Одна память — ходячая картотека. Ни рыба ни мясо. Рошель? Готово! Иоланда Рошель. Наезд на автоматический шлагбаум на станции Вольвик. В каком году?.. Раз, без запинки! В 82-м, июль 82 года. Так давно это было?

— Вы уже работали у меня?

— Конечно, мэтр.

— Как быстро время летит. Вы меня поняли?

— Прекрасно поняла!

— Можете найти досье?

— Проще простого!

— Чем завершилось? Я проиграл, как всегда. С железнодорожниками не шутят!

— Вовсе нет. Вы добились возмещения материального и морального ущерба. Шлагбаум был неисправен.

— Будьте любезны, принесите досье. Оно как, очень большое?

— Довольно-таки. Заключения экспертов, ваши пометки…

— Меня интересует все, что касается этой молодой женщины.

— Не очень-то и молодой, — поправляет секретарша. — Если ей тогда было года тридцать два — тридцать три. Необходимые сведения вы найдете в отдельном конверте.

— Передайте. Спасибо. Замечательно! Даже есть фотографии! Поврежденный шлагбаум. А где же она?

— Дайте посмотреть, — говорит Полетт. — Как раз справа от господина в плаще — она.

Мареско внимательно изучает фотографию. Ветром раздуло пальто и растрепало волосы. Лицо Иоланды хорошо освещено. Пьер не удерживается и произносит:

— А она ничего!

— Конечно, восемь лет назад! — делает ядовитое замечание секретарша.

Брюнетка. Золотистый цвет лица. Очаровательная улыбка. Но пейзаж не располагает к веселью: камни, рельсы, луга, облака. Мареско задумчиво произносит:

— Забавно, но я ее совсем не помню.

На обратной стороне фотографии короткая надпись: «Отель „Де Лавенир“, рю-де-Бельшасс». Затем Пьер возвращает документы Полетт и просит сделать копии. Остальное: бумажки, протоколы, вся прочая ерунда — сметающий жест рукой — убрать. Сигарета «Кравен». Зажигалка. Размышления. Без сомнения — любовный треугольник. Еще бы, у пилота «Эр-Франс» было много любовниц, значит, много соперников!

Стоп! На ум приходит страшная мысль! Соперники, соперники! Почему не соперницы? Ничто ведь не указывало на мужчину, разве что нож? Она взяла то, что было под рукой. Ударила наугад. На ходу останавливается около Полетт.

— Проверьте, пожалуйста, забыл, сколько ей было?..

Полетт тут же цитирует:

— Родилась в Бордо, в 1950-м. Значит, ей около сорока. Ну и ну, начинается!

— Без комментариев, — бурчит Мареско.

Она права. Сорокалетняя любовница с одной стороны и молоденькая Джамиля — с другой. Мареско представляет сцены ревности, безысходность и в довершение — убийство. Конечно же непреднамеренное, дело случая. Легко защищать. Убийца — так заманчиво, тем более когда ты располагаешь и вещественными уликами. Нужно не отлагая связаться с Виктором. Мамаша Мареско появляется с чашкой дымящегося кофе.

— Выпей-ка кофе. Это бодрит.

— Спасибо. Поставь сюда.

Бодрит! Даже кровь прилила к щекам! Ведь ей так и так понадобится защита! Почему бы ей не вспомнить, как, благодаря советам некого Пьера Мареско, она сумела выиграть, казалось бы, безнадежный процесс! Учитывая все обстоятельства, единственный адвокат, который может ее спасти, — он! Да, но почему спасти? Здесь уточним! Речь идет не о преданности делу! Речь не о саморекламе! Мареско еще и сам не знает, чего он больше хочет: выиграть процесс или проиграть. А возможно, и выяснить, кто из них сильнее: он или она?

Надевает шляпу, натягивает перчатки, берет кейс.