Порочные - Мира Вольная (2020)

Додумывать времени не было, шорох возле задней двери оборвал мысли и дыхание, почти выдрал рычание из горла. Я почувствовала, как изменились зрачки и вытянулись когти, как волоски на шее встали дыбом.

Нет, скотина, ты не свалишь вот так…

Я рванулась вперед, бросая себя к двери, сжимая кочергу так, что на пол из разорванных ладоней закапала кровь, сердце колотилось в горле, все тот же адреналин кипел лавой, во рту — клыки, а из горла все-таки сорвалось протяжное, низкое рычание, и…

И не успела даже пикнуть.

Сильные руки сжались вокруг меня, спеленав по рукам и ногам, ко мне сильно и… туго прижалось чужое, большое и горячее тело.

Я двигалась так быстро, что не смогла даже понять, у кого в руках очутилась. Рванулась изо всех сил, просто потому что не смогла остановиться, мозг не сумел так быстро проанализировать информацию, зарычала громче, попыталась дотянуться клыками хоть куда-нибудь, если уж руками не получилось.

Кочерга с глухим, тяжелым звуком ударилось о доски.

Нос уловил знакомый запах, а взгляд наконец-то прояснился, мозг обработал данные.

Маркус Джефферсон стоял в проеме. Маркус Джефферсон сжимал мои руки, крепко, но не причиняя боли. И выражение лица у Маркуса Джефферсона было такое, будто на Рождество вместо подарка под елкой он обнаружил мешок картошки.

Полотенце свалилось на пол.

А я не могла выдавить из себя и слова. Просто застыла, стараясь все-таки вынырнуть из состояния дикой злости и осознать окружающую действительность, понять ее. Пыталась успокоить волчицу, взять под контроль инстинкты.

Звук шарахнувшей о косяк двери заставил вздрогнуть. Глаза волка потемнели.

— Эмили…

Он растянул мое имя, каждую чертову букву, каждый долбанный слог, как будто облизал с ног до головы, как будто трахнул меня, положил свободную руку на мою обнаженную спину, прижимая крепче. Кожу ожгло, дыхание опять сбилось, я снова вздрогнула.

— …что ты вытворяешь?

Я не могла ничего сказать. В голове — звон и пустота. Язык прилип к небу, не слушались губы. Я ощущала лишь его тело, слышала только удары его сердца, всматривалась в темные, как вересковый мед, глаза. Вдыхала его запах и… запах моего собственного желания. Густого и терпкого. Желания, выдравшего тормоза с мясом.

И Маркус Джефферсон об этом знает.

Твою же ж мать…

— Я…

Да пошло оно все в задницу, в самом деле. Что я строю из себя овцу на заклании?

Я привстала на цыпочки, скользнула губами вдоль шеи волка, по колючему подбородку, наслаждаясь тем, как щетина царапает мои губы, смакуя каждый миллиметр, лизнула нижнюю губу и немного отстранилась.

О, какой у него был взгляд. Как у самого отчаянного грешника. Он тяжело и громко сглотнул, выпустил мои руки, подхватил под задницу.

Я жадно и грубо схватила Марка за волосы, притянула голову к себе, наклоняя, и впилась в губы поцелуем, сплетая языки, перемешивая дыхание.

Господи, как же он целовался… Он всегда так целовался: напористо, резко, покусывая мои губы, нападая, заявляя свои права. В каждом движении скользила сила, в каждом прикосновении — отражение его характера и зверя.

Это сводило с ума, это туманило и дурманило мозги. Как-будто я вдруг оказалась в другой реальности, в другой вселенной, где можно все.

Влажный, жаркий звук поцелуя заводил так, что я сжала ноги плотнее, крепче втиснулась в тело оборотня, вцепилась в волосы Джефферсона еще сильнее. Втянула его язык в рот, обхватывая губами, царапая клыками, проводя своим вдоль.

Марк зарычал.

И этот рык прокатился вдоль меня, от кончиков пальцев на ногах до макушки, усиливая желание еще больше. Я ощутила этот рык в собственном горле и…

И разжала ноги, оттолкнула от себя волка, отступая на несколько шагов назад, подняла с пола полотенце, всмотрелась в лицо мужчины.