Порочные - Мира Вольная (2020)

Но, вопреки моим ожиданиям, неразбериха закончилась буквально через несколько секунд: кто-то снова клацнул зубами, кто-то тявкнул, кто-то рыкнул, и щенки снова застыли передо мной, виновато и просяще заглядывая в глаза. Я зарычал еще раз, теперь стараясь контролировать голос и силу внутри. И щенки выпрямились, напряглись, прижали уши к голове и открыли свои шеи.

Уже лучше.

Еще один короткий рык, и молодняк рванул в лес, оглашая округу порыкиваниями и поскуливанием.

Я снова прикрыл глаза.

Стадо перепуганных насмерть оленей и то ломится через кусты тише, чем они. Нам так до следующего полнолуния охотиться придется.

Будем надеяться, их пыл поугаснет минут через сорок, и в мозгах случится просветление, и звериные инстинкты все-таки возьмут верх.

Мы дали щенкам минут пять форы, а потом осторожно скользнули следом, Крис бросился вперед, Роб и Том остались сзади, а я ушел южнее, чтобы удобнее было контролировать процесс и не упускать из виду основных конкурентов за место альфы в эту ночь: Лиззи и Джеймса.

Лиззи, правда, пока держалась рядом с Денизой, все еще немного сбоку и на несколько ярдов позади парня и его компании, но мы еще и не ушли на достаточно расстояние от поселения, чтобы можно было делать какие-то выводы, даже до утеса не добрались.

А поэтому я позволил себе немного ускориться, обогнул щенков по широкой дуге и направился глубже в лес. Напрягаться надо будет, когда они пройдут утес, сейчас же можно позволить себе немного расслабиться: обновить метки, прислушаться к звукам и тоже принюхаться.

И пока я бежал, вдруг вспомнил, что Эмили охотилась с нами фактически всего один раз. И это была отнюдь не охотничья луна. На нее Бартон так и не попала: когда мы грызлись и выслеживали нашего первого в жизни оленя, Бартон училась. Пропадала в очередном своем закрытом колледже, наверняка среди таких же серьезных девчонок с косичками и мальчишек в очках.

В стаю в тот год она вернулась только зимой, под Рождество. И делала вид, что ей абсолютно плевать на то, что она так и не охотилась с нами.

Зато через три года, когда неожиданностей вроде бы не предвиделось, зануда вернулась вовремя, уделала всех волчиц, большую часть волков, даже Криса умудрилась обогнать, и ее зубы вошли в круп молодого оленя всего лишь на несколько секунд позже, чем мои. Того самца свалили мы втроем: я, Арт и Эмили. Кристин, как всегда, выскочила на нас одной из последних. Именно в ту ночь, после той охоты, Хэнсон затащила меня на кухню дома на утесе, именно в ту ночь мы играли в бутылочку, именно в ту ночь я впервые заметил Эм, впервые ее поцеловал. Мы тогда охотились не так чтобы долго, часов до двух, проторчали около часа в большом доме, а потом решили променять его на дом на утесе, потому что вид оттуда лучше, стерео громче и вода в бассейне теплее.

Тот чертов бассейн и пьяный в хлам, чуть не утонувший Кэмерон, и бледная, чертовски холодная Эм в моих руках.

И да… дурацкая бутылочка.

Я замер возле утеса, остановился, чтобы прислушаться и принюхаться, и потрусил дальше уже гораздо медленнее. Судя по топоту, молодняк вот-вот должен был выскочить на берег, обогнуть утес и наконец-то углубиться в лес.

Интересно все же, сколько времени им понадобится, чтобы осознать, что стоит все-таки вести себя чуть тише?

Запах молодого оленя проник в ноздри совершенно неожиданно, заставляя дернуться в сторону, заставляя на миг почти забыть, что эта охота принадлежит не мне, заставляя рот наполниться слюной, даже несмотря на то, что перед тем, как выйти на крыльцо, я поел.

Молодой олень — это очень хорошо: он быстрый, но не очень сильный, и справиться с ним гораздо легче, чем с матерым самцом. Главное, чтобы щенки его не пропустили.

Я еще раз принюхался и свернул немного западнее, затаился в зарослях тиса, чтобы не спугнуть добычу и не подсказать ее направление щенкам. Запах оленя становился все дальше и дальше.