Порочные - Мира Вольная (2020)

— Мне тоже грустно, Лан. Хуже даже, чем ты можешь себе представить. Хуже, чем было, когда я только появилась в центре, — проговорила, когда поняла, что воздух просто больше не лезет в легкие, что мерзкий комок кислотным сгустком рухнул куда-то в желудок, продирая горло до крови, что не разревусь, даже если Дилан скажет еще что-нибудь в том же духе. — А теперь давай, пожалуйста, закроем эту тему и вернемся к Колдеру. Что тебе удалось найти?

— Немного, на самом деле. Отец твоего парня работал на совет, на центр. Работал несколько лет, занимался генетикой. Но чем именно, не понятно. Все засекречено. Даже у Филиппа нет доступа к этим материалам. Хуже того, я понятия не имею, чем мог заниматься бухгалтер в центре, да еще в лаборатории генетики.

— Мать? — спросила, понимая, какой услышу ответ, чувствуя, как шевелятся волосы на затылке, как натянуты нервы. Почти звенят. Единственное, что никак не складывалось в единую картинку: как они вообще отпустили Колдера. Как совет отпустил его отца и мать.

— Ничего нет. Никаких упоминаний. Кроме, пожалуй…

Лан замолчал, явно пытаясь подобрать слова, а я вслушивалась в воцарившуюся тишину до звона в ушах, до побелевших костяшек, сжимая телефон в руках.

— Ди-лан, — протянула, не сумев сдержать нетерпения.

— Я тут поспрашивал у кого смог так, чтобы не вызвать подозрений: в тот год, когда с отцом твоего парня и им самим случилось это нападение, в центре прошла волна увольнений. Не только генетиков выкинули: иммунологов, вирусологов, нескольких из военки тоже поперли.

— Официальная версия?

— Сокращение из-за недостатка финансирования. Еще через полгода уволили сразу нескольких профессоров, якобы они дискредитировали себя и свои исследования, их программы закрыли, лаборантов распустили.

— М-м-м, — протянула, рассматривая ступеньки под ногами, прослеживая указательным пальцем рисунок дерева на перилах.

— Эмили, в чем замешан твой пацан? — настала очередь Лана вытягивать из меня слова. А я вдруг задумалась… Говорить ли ему? Имею ли я право ему говорить? Доверяю ли я настолько, что могу рассказать о собственных догадках?

— Ты веришь в совет, Дилан? Считаешь ли, что они всегда правы? Если прикажут, сделаешь все, что попросят?

Черт, что ж так дерьмово-то все, а? Я подняла голову к небу, уставилась на плывущие мимо пушистые облака в ожидании ответа оборотня. Он явно не торопился: то ли снова подбирал слова, то ли решал, стоит ли вообще отвечать.

— Нет, — прозвучало короткое и сухое через какое-то время, когда я уже и не надеялась услышать вообще хоть что-то и думала о том, чтобы повесить трубку. — По крайней мере, не полностью. Даже с этими проверками не чисто. Они вроде ищут, вроде всех дергают, но как-то…

— Да?

— Как-то вяло, без результатов. Будто знают, что происходит, будто решают…

— Лан?

— Будто решают, кем можно пожертвовать. Они… Складывается чувство, что они хотят обвинить кого-то из нас. Не нас с тобой конкретно, а кого-то из руководящего состава, из профессоров. Меня почти полностью отстранили.

— Назвали причину? — нахмурилась, закусывая губу. Если Дилана отстранили, то дело и правда пахнет чем-то нехорошим.

— Не моя компетенция, — невесело хмыкнул волк. — Тут все-таки почти международный скандал.

— Твою ж мать, — вздохнула, поднимаясь на ноги. — Ладно, Лан, не бери в голову, выкарабкаемся.

— Ты так и не скажешь мне, что с твоим парнем? — спросил Дилан торопливо, сообразив, что я собираюсь заканчивать разговор.

— Он… — я сглотнула, зажмурилась и все-таки выдохнула, приняв решение. В конце концов, мне нужна его помощь, если все действительно так, как он говорит, — не волк. Точнее, не совсем волк. Или не только волк.

Снова повисла тишина. Гулкая и напряженная. Дилан складывал два и два.

— Бартон… — прошептал охреневший оборотень через какое-то время молчания, когда я уже бралась за ручку входной двери.