Порочные - Мира Вольная (2020)

На каждую испорченную им или мной ампулу я смотрела как на собственный приговор. Потому что только дурацкая, до смешного простая и примитивная сыворотка помогала мне держаться от оборотня на расстоянии, потому что в моем распоряжении к концу третьего дня оставалось всего две ампулы, потому что раздвигать перед волком ноги на его условиях я не собиралась, что бы он там себе ни думал.

Я загнала Реми и себя за эти три дня. Мы почти не вылезали из лаборатории, я почти не отходила от стола, я даже спала на втором этаже в реанимационной палате. Я ничего не замечала и ни на что не обращала внимания. Все мысли крутились вокруг Колдера.

А на утро четвертого дня я впервые вышла на крыльцо больницы, подняла голову к сумеречному небу и набрала Джефферсона. Боясь и желая услышать его голос. Боясь и желая тех слов, которые собиралась произнести.

— Эмили? — прохрипела трубка. Голос Марка был уставшим, не сонным. Очень низким.

— Все готово, Марк. Через час я буду у Арта.

— Я заеду за тобой, — странно напряженно прозвучало в ответ, так… будто Джефферсон сдерживался. Сдерживался из последних сил.

— Нет, — покачала головой, сглатывая вязкий комок. Снова эта мерзкая губка разбухла в горле, перекрывая дыхание и мешая нормально вдохнуть. — Я приеду сама.

— Зануда.

Черт!

— Я приеду сама, — прохрипела и повесила трубку. Рука упала вдоль тела, ноги перестали держать. Я опустилась на крыльцо, уткнулась лбом в колени и позорно разревелась, закусывая губы, чтобы никто не услышал мой жалкий скулеж.

Сегодня вечером я уеду.

Понятия не имею, сколько так просидела. Возможно, всего несколько секунд, возможно, вечность. Но сначала закончились всхлипы и дрожь в теле, потом не осталось и слез. В конце концов, в этом мире все заканчивается. Моя непонятная, необъяснимая истерика, мои «пять минут позорной слабости» тоже закончились, оставив после себя гудящую голову, заложенный нос и, наверняка, опухшие веки.

Я медленно поднялась на ноги, вцепилась в перила, чтобы удержать равновесие, и отправилась к своему дому. Мне надо умыться, переодеться, заказать билеты и успеть кое-что отправить Дилану. Мне нужно, чтобы именно Лан и Филлип встретили меня сегодня в аэропорту. Бросать машину здесь не хотелось, но… времени на дорогу на тачке нет. Связь с каждым днем все крепче, мое притяжение к Джереми все сильнее. Я почти не могу нормально думать, и это гораздо больше, чем просто хреново.

Я медленно подняла голову от земли, подходя к крыльцу дома, и первое, что увидела перед собой — красные кеды и потрепанные джинсы. Напротив стояла Кристин. Стояла и просто смотрела на меня. Зло, с осуждением и непониманием в серых глазах.

Чертова Головастик, чертова бывшая-великая-любовь Марка. Гребаная омега, которая в моих собственных эмоциях разбирается лучше меня. Непонятно почему, но это злило.

— Зачем ты делаешь это, Эмили? — выплюнула волчица прежде, чем я успела хоть как-то отреагировать на ее появление.

— Зачем я делаю что? — я хотела, чтобы это звучало ровно, но не сложилось… истерика забрала остатки сил, я чувствовала себя чем-то бесхребетным и растекшимся. Жвачкой на асфальте в сорокоградусную жару.

— Продолжаешь издеваться над собой и Джефферсоном? Зачем ты с Джереми, если хочешь быть с Марком?

Я не понимала. Смотрела на взбешенную Кристин и ни хрена не понимала. А она продолжала в упор разглядывать меня, продолжала ждать ответ, который знала и без меня, продолжала давить своим присутствием, злостью, осуждением.

— Разве у меня есть выбор? — спросила медленно, чувствуя, как все сильнее и сильнее давит на виски, как ноет и ломается что-то внутри. — Что я могу сделать, Крис?

— Послать на хер своего лаборанта и остаться с Джефферсоном, например, — скривилась Кристин, и злости в ее взгляде прибавилось.