Порочные - Мира Вольная (2020)

Мне нравится, что Эмили дрожит, мне нравится, как она дрожит, как всхлипывает, закусывает губы, как все туже и туже обхватывает меня ногами, как все сильнее и сильнее натягивает мои волосы.

Я стаскиваю с нее проклятые шорты вместе с бельем, отшвыриваю куда-то на пол, как и сумку. Опять отстраняюсь.

Эмили очень жаркая. Взгляд затуманен, на щеках лихорадочный румянец, губы искусаны, взлохмачены волосы.

Невозможно красивая.

— Не сдерживайся, — рычу, накрывая ее тело своим, проводя языком вдоль нижней губы, опуская руку к развилке бедер. — Покричи для меня, Эмили Бартон. Мне надо слышать, как ты стонешь и кричишь.

Пальцы находят сосредоточение ее желания. Одно легкое прикосновение, и Эм стонет мне в рот. Это так сексуально, что меня почти выносит. Я пью этот стон, проглатываю его, сплетая наши языки, сливая дыхания в одно.

Господи, какая же она вкусная. Лучшее лакомство.

И она жаркая, влажная и узкая внутри, я чувствую, как еще едва-едва, но все-таки уже сжимаются стенки лона. Надавливаю сильнее, проникаю глубже, присоединяю к первому второй палец. И Эмили кусает меня за губу почти до крови. То ли рык, то ли стон зарождается в моей груди.

Я шире развожу ее ноги и опускаю голову. Запах сводит с ума, ее покорность сводит с ума. Желание подскакивает еще на несколько пунктов, гудят вены, нервы, мышцы. Я ощущаю на спине испарину.

Сглатываю.

И опускаю голову. Провожу языком вдоль, проникаю внутрь. Эмили выгибается дугой, хрипло, жарко и коротко кричит, вцепившись в простыни руками, хнычет.

Так горячо хнычет.

Ее вкус растекается на языке. Ее вкус и запах. Стоны, движения, частое и шумное дыхание — взрывной коктейль, самый лучший коктейль. Просто потрясающий. И я готов вечно простоять вот так — на коленях, возле кровати, — слушая эти стоны, наблюдая за Эм и за тем, как удовольствие и желание полностью поглощают ее, как она реагирует на мои прикосновения и поцелуи, движения.

Но в следующий миг Эмили вдруг выскальзывает из моих рук, вырывая из глотки раздосадованный рык, подается ко мне и целует, отклоняет назад, стирая собственный вкус. А через миг я — на полу, Эмили сидит сверху. Снова ерзает по мне, трется задницей, заставляя вены на шее вздуваться, заставляя почти кривиться.

— Эм…

— Нет, — улыбается Бартон, склонившись к лицу, шепчет в губы, — я тоже хочу тебя попробовать, хочу услышать твое рычание, Маркус. Мне нравится, как ты пахнешь.

Она втягивает воздух у моей шеи за ухом. Язык скользит внутрь. Горячий, влажный, мягкий язык. Ласкает. Очень медленно. Чертовски медленно.

Но я только кулаки сжимаю, закрываю глаза.

— Мне нравится, как смотришь на меня.

Нежные губы касаются висков, потом глаз.

— Мне нравятся твои губы, Маркус, и щетина, — она трется щекой о мою, ее кожа скользит по моей. И я чертовски рад, что не побрился…

Если… уж ей нравится… Готов… вообще не бриться…

— Мне нравятся твои руки, Маркус, — хрипло шепчет Эмили, проводит коготками от запястий до плеч, зарывается в волосы, сама спускаясь ниже. Соски трутся о меня, и я рычу.

— Твои волосы — мой личный фетиш.

Эмили целует мою грудь, прикусывает, выводит языком узоры. Голос у нее хриплый, каждое движение — тягучее и неторопливое. Она смакует и наслаждается, даже сквозь штаны я ощущаю, как сильно она меня хочет, какая она жаркая.

Я забываю, как дышать, когда ее руки тянутся к поясу, когда расстегивают пуговицу. Визг молнии почти парализует.

Она спускается еще ниже, и я открываю глаза, смотрю на нее. Эмили улыбается дерзко. Дразнит, обхватывает мой член рукой. На дне глаз вызов, удовольствие, предвкушение. Бартон склоняется к члену и трется о него щекой, не отрывая взгляда от моих глаз, дует на головку, а потом обхватывает ее губами.