Лабиринт Мёнина - Макс Фрай (2000)

Мы с Мелифаро озадаченно переглянулись. Поскольку в помещении не было никого, кроме нашей собеседницы, следовало полагать, что «старая Герда» — это она и есть. «Раздвоение личности, — подумал я. — Доктор Джекил и мистер Хайд местного посола, только и всего. Что ж, ничего страшного… По крайней мере, если эта эксцентричная пожилая леди будет держать себя в руках. Тем более что жениться на ней мы вроде как не собираемся, и вообще нам, кажется, пора топать дальше».

— Что, переполошились, светлячки заблудшие? И теперь хотите уйти без ужина? — рассмеялась старуха. — Не советую: готовлю я хорошо, старая Герда пока на цепи, а самый дорогой гость — тот, который зашел ненадолго, скоро уйдет и никогда не вернется. Значит, сегодня вы мои самые дорогие гости. Оставайтесь, мальчики. У меня найдется для вас не только еда, но и сок пыльной полыни, от которого кружится голова и молодеет сердце, и тайная кровь юных роз, после которой почесать спину бывает приятнее, чем провести ночь с красавицей, и даже, — тут она перешла на доверительный шепот, словно нас кто-то мог подслушать, — веселящее тело семя дракона, который снился моему бывшему мужу каждую ночь. Ха! Ради этого я и спала с ним в одной кровати сорок лет кряду: если спишь с кем-то так долго, сны становятся общими, а уж я-то знаю, как следует поступать с драконами, привидевшимися во сне!

Я не стал выяснять пикантные подробности. У меня и так голова кругом шла, даже «сок пыльной полыни» не требовался. Мелифаро вопросительно посмотрел на меня:

— Может, и правда, задержимся ненадолго? Я бы не прочь развеселить свое тело. Что-то оно у меня в последнее время такое печальное!

— Хочешь — значит задержимся. Кто бы сомневался, что ты не упустишь возможность хлебнуть этой самой «тайной крови юных роз», а потом хорошенько почесать спину, — фыркнул я. И галантно поклонился старой ведьме:

— Мы будем счастливы воспользоваться твоим гостеприимством. Спасибо. Каким именем тебя называть?

— Не надо никакого имени, — улыбнулась она. — Говори просто: «Эй, ты!» — я не обижусь. И мне ваших имен лучше не слышать: люди, чьи имена я знаю, приобретают надо мной странную власть.

— Все шиворот навыворот! — растерянно сказал я. — Там, где я родился, считается, будто знать чье-то имя — значит получить преимущество. А послушать тебя — выходит все наоборот… Впрочем, как скажешь, так и будет.

— Ну, раз ты такой покладистый, помоги мне приготовить ужин, — добродушно рассмеялась наша хозяйка.

Я виновато помотал головой:

— Если для этого требуется идти на кухню, ничего не выйдет. Любая дверь для нас…

— Да знаю я, знаю, — нетерпеливо перебила она. — Стоит вам открыть дверь — только я вас и видела! Сколько уж у меня таких, как вы, перебывало, шестирукий боббур на пальцах не пересчитает… Да только никуда идти не надо. Мы уже на кухне, разве не заметно?

Величественным жестом художника, решившего познакомить гостей со своим новым произведением, она указала куда-то вправо; послушно последовав взглядом за ее рукой, я обнаружил, что в углу помещения стоит самая настоящая плита, кажется даже, не какая-нибудь, а газовая. В других обстоятельствах я бы удивился, но сейчас не придал наличию газовой плиты в доме старой колдуньи никакого значения — подумаешь!

Стыдно признаться, но я не воспрянул духом, узнав, что дежурство по кухне не лежит за гранью возможного. Мне явно недоставало трудового энтузиазма. После наших давешних строительных подвигов хотелось одного: лежать и не двигаться.

— Я помогу, — решительно заявил Мелифаро, с упреком взирая на мою кислую физиономию. — Этого парня на кухню вообще пускать нельзя, но раз уж он здесь, пусть сидит смирно и не шевелится. А не то он тебе живо всю посуду перебьет, леди.

— Ничего, — отмахнулась она, — посуды у меня в доме немало, для дорогого гостя ничего не жалко! А работа для всех найдется.