Лабиринт Мёнина - Макс Фрай (2000)

Мы с ним видели ее по-разному, теперь я в этом не сомневался. Не знаю, почему меня это так испугало: собственно говоря, я с самого начала знал, что в Лабиринте Мёнина нас не ждет ничего, кроме наваждений. Но до сих пор нам с Мелифаро доставались одни и те же наваждения, а тут…

— Лучше выпей, гость. Тебе надо отдохнуть, — я не заметил, когда старуха успела отойти от плиты и приблизиться ко мне. Ее голос звучал ласково, но глаза были яростными и насмешливыми — точь-в-точь, как у моего незабвенного шефа, сэра Джуффина Халли, в критические моменты нашей с ним общей трудовой биографии. — На все вопросы существуют ответы, но кто сказал, будто все ответы должны быть известны тебе? — мягко добавила она и вернулась к своим кастрюлькам.

Странное дело, но я тут же успокоился — с чего бы?! Послушно пригубил зеленоватую жидкость. Вообще-то, в мире, где я родился, полынная настойка называется абсентом и славится горьким вкусом и разрушительным воздействием, но я решил: была не была! Умирать — так с музыкой, где наша не пропадала, после нас хоть потоп, и все в таком духе. Целую книжку пословиц и поговорок, энциклопедию разгильдяйской народной мудрости можно было составить из обрывков моих тогдашних сумбурных размышлений.

Напиток, который наша загадочная хозяйка называла «соком пыльной полыни», оказался не горьким, а сладковатым и терпким, как неспелая хурма. Впрочем, крепость тоже имела место и, судя по обжигающему хвосту, влачившемуся за кометой глотка, крепость немалая.

— Здорово, да? — заговорщически подмигнул мне Мелифаро. — Грешные Магистры, если бы пару часов назад кто-то сказал мне, что жизнь прекрасна, я бы убил эту сволочь на месте. А сейчас… Ты только, пожалуйста, не кидай в меня тяжелыми предметами, но я склонен полагать, что она действительно прекрасна!

— Ага, и удивительна, — ухмыльнулся я. — Впрочем, никаких возражений, дружище. Присоединяюсь к твоему дурацкому мнению.

— А вот и ужин, — сообщила наша хозяйка, водружая на стол блюдо с совершенно сюрреалистическим, но аппетитно пахнущим содержимым.

Еда доверчиво взирала на нас доброй дюжиной широко распахнутых карих глаз (после осторожных расспросов я выяснил, что «глаза» — это просто овощи с ее огорода, а после некоторого насилия над своим консервативным организмом обнаружил, что по вкусу они похожи на тушеные баклажаны).

— Мы все славно потрудились, пора и отдохнуть, — объявила старуха. — Будьте как дома, мальчики. Единственное, что от вас сейчас требуется, это доказать мне, что я еще не разучилась готовить и старая Герда не слишком часто дергала меня за руку.

И она отправилась за следующей миской. В ней был салат, который я столь самозабвенно резал. Но самым потрясающим блюдом оказались «ежи», с которыми пришлось помучиться Мелифаро: если есть их с закрытыми глазами, можно было подумать, что это мясо лобстера, слегка сбрызнутое лимонным соком. Не знаю, кому как, а по мне, это одна из самых грандиозных вкуснятин всех миров!

Я откровенно наслаждался пиршеством, внимательно отслеживая все тревожные мысли, которые пытались испортить мне настроение. Они подлежали немедленному уничтожению, и я их благополучно придушил — все до единой! «Сок пыльной полыни» немало способствовал этому мероприятию: после пятой, кажется, порции, тревожные мысли капитулировали окончательно.

Мелифаро тем временем вовсю ухлестывал за нашей хозяйкой, а я созерцал это дикое зрелище с флегматичной улыбкой любителя комедийных сериалов.

— Ты была абсолютно права, хозяюшка. От этого зелья действительно кружится голова и молодеет сердце, — торжественно заявил я, в очередной раз отставляя в сторону опустевшую рюмку. — А как насчет крови юных роз и семени дракона? Если хочешь, чтобы я их оценил по достоинству, — сейчас самое время. Еще пара рюмок, и я окончательно утрачу интерес к эксперименту.

— Рада, что тебе понравилось, гость, но послушай моего совета: никогда не называй полынный сок «зельем»!