Простые волшебные вещи - Макс Фрай (1997)

— Может. Она все может… по крайней мере, попробует, это уж точно! — усмехнулся Лойсо. — Мне-то все равно, а тебе вряд ли понравится… Ладно, я совершенно напрасно сгущаю краски. Тебя этим не проймешь. Впрочем, тебя ничем не проймешь: ты все равно поступишь, как сочтешь нужным.

— Спасибо за комплимент, — слабо улыбнулся я.

— А ты считаешь это комплиментом? — искренне удивился он.

У меня голова шла кругом, но я честно старался хоть как-то поддерживать беседу.

— Лойсо, я ухожу от вас таким же любопытным, как и пришел. Вы так ничего мне толком и не рассказали… Этот ваш «апокалипсис», на кой он вам тогда сдался? Неужели просто от злости? Я отлично помню свои «подвиги» на том грешном пляже и прекрасно понимаю, почему вы мне о них напомнили… Но мне кажется, что одна только слепая ярость — это уж как-то чересчур! Не так вы просты…

— Да я и не говорю, что все дело в моей злости. Видишь ли, это — тайна, которую я безуспешно пытался разгадать. Величайшая из всех тайн. У того, кто присутствует при конце Мира, есть микроскопический шанс забрать себе всю силу умирающего кусочка Вселенной. Это почти невозможно, и все же… Ради этого шанса стоит рискнуть, знаешь ли!

— И что тогда?

— Не знаю. Для того чтобы ответить на твой вопрос, нужно разрушить хотя бы один Мир и посмотреть, что будет. А у меня пока что не получилось… Тебе действительно лучше уходить, Макс. У тебя лицо подпорченного покойника. Не стоит так увлекаться светской болтовней с малознакомыми злыми колдунами!

Он рассмеялся, встал с камня, на котором сидел все это время, подал мне руку, помог подняться на ноги и вдруг ткнул меня в бок — между прочим, довольно болезненно. Этого тычка оказалось достаточно, чтобы я потерял равновесие и покатился вниз по склону холма. Колючая трава царапала мне руки и лицо, но я уже почти ничего не чувствовал: проклятая жара почти доконала меня. Не так уж сложно меня доконать, оказывается…

Я открыл глаза в знакомой уютной темноте спальни и тут же снова их закрыл: очень уж вымотался. «Я так и не успел спросить, почему у его могущественного Ордена было такое смешное название, — удрученно подумал я, засыпая. — Ну при чем тут какая-то „водяная ворона“?! Можно сказать, ради этого сунулся в самое настоящее пекло и опять ничего не разузнал!»

Я проснулся уже после того, как робкое зимнее солнышко оповестило о наступлении полудня всех, кого интересует такого рода информация. Еще полчаса я просто валялся, наслаждаясь ни с чем не сравнимым сочетанием хорошего самочувствия с фантастической ленью и полным отсутствием каких бы то ни было мыслей в башке.

Кажется, я в очередной раз устал: от чудес, от стихов, от тайн, от невероятного сэра Лойсо Пондохвы и от себя самого, в первую очередь. Как ни странно, я люблю находиться в таком состоянии — если не очень долго, конечно…

В конце концов, я все-таки добрался не только до ванной комнаты, но и до стойки «Армстронга и Эллы». Теххи была там, сами Армстронг и Элла басовито мурлыкали у ее ног, так что можно было ложиться на пол и умирать от нежности и умиления.

Но я решил ограничиться менее бурным проявлением эмоций, а потому выжил.

— Ну и рожа у тебя, милый! — изумилась Теххи. — Ты что, успел подраться со всеми столичными поэтами?

Я цапнул с ближайшего стола поднос из отполированного металла и встревоженно уставился на жалкое подобие своего отражения.

— Не совсем то, что нужно, да? — Теххи протянула мне маленькое зеркальце. — На, полюбуйся.

— Тоже мне, великое событие! Всего-то парочка несчастных ссадин… — с облегчением вздохнул я, внимательно всматриваясь в свое отражение.

Неглубокие, но многочисленные царапины украшали мой нос и подбородок. Я заработал их, когда катился по склону холма. Все-таки этот злодей Лойсо мог бы не толкаться, а дать мне возможность спуститься самостоятельно!