Цветы и сталь - Петр Никонов (2017)

— Иди в asall, Гленард… — тихо проговорила Миэльори, помотав головой и закусив разбитую губу. По ее щекам потекли слезы.

— Как скажешь, Миэльори. Хорошая, кстати, мысль.

Гленард положил лезвие кинжала на ткань платья Миэльори, по центру воротника. Сделал надрез. Начал медленно разрезать платье сверху вниз. Миэльори задергалась в кандалах, ее начали сотрясать рыдания. Гленард разрезал платье полностью, и оно раскрылось, как плащ, открывая тонкую полупрозрачную ужасно дорогую ткань белой нижней рубашки.

— Продолжим, Лучащийся свет золотой звезды? — спросил Гленард. Она ничего не ответила. Он пожал плечами.

Гленард точно так же, как и платье, начал разрезать на альвийке нижнюю рубашку, сантиметр за сантиметром открывая белое тело. Рубашка расходилась в стороны, открывая промежуток между грудями, потом живот, пупок и, наконец, полосу действительно присутствующих на Миэльори батистовых трусиков.

— Смотри-ка, — удивился Гленард, заканчивая резать подол рубашки, — угадал. Продолжаем, Миэльори?

Она явно колебалась. Он не спешил, давая ей возможность передумать.

— Mahyn, — наконец, зло прошипела она. — Gwend yr’han ridch eisau. Делай, что хочешь.

Гленард поморщился и медленно откинул остатки платья и рубашки с груди Миэльори, обнажив большие, круглые, тяжелые, но не обвисшие, упругие белые груди альвийки с большими розовыми сосками. Положил на одну грудь левую руку, немного сжал ее и приподнял, потом отпустил.

— Кажется, Миэльори, при нашей первой встрече я высказал тебе желание твою грудь потискать. Как видишь, я всегда выполняю обещанное. Мы можем остановиться прямо сейчас, если ты мне расскажешь всё, что мне нужно.

Миэльори внезапно рванулась вперед, безуспешно попытавшись боднуть его головой. Потом подняла голову и плюнула Гленарду в лицо.

— Ну, что ж. Каждый делает свой выбор сам, — пожал плечами Гленард, стерев плевок. — Похоже, ты свой сделала.

Гленард разрезал трусики Миэльори слева и справа, стянул их остатки с нее и отбросил в сторону, обнажив светлые золотистые волосы на розовом лобке. Затем убрал кинжал обратно в ножны. Приблизился вплотную к Миэльори и направил свою правую руку ей между ног. Он провел пальцами по мягким курчавым волосам, растущим на лобке и в промежности альвийки. Потом развел указательным и безымянным пальцами ее маленькие нижние губки в стороны и провел средним пальцем между ними. Нашел ее клитор и стал аккуратно двигать по нему средним пальцем, то сверху вниз, то круговыми движениями.

— Тебе стыдно, Миэльори? — тихо зашептал он ей на ухо через некоторое время, не останавливая движений руки. — Тебе стыдно от того, что рука человека, животного, которого ты презирала и которого столько раз пыталась убить, сейчас нагло копошится в том, что для альвийской девушки является самым главным и тайным сокровищем? Из-за ваших многочисленных и безумно сложных ритуалов, сопровождающих любые стороны вашей интимной жизни, многие альвийки так никогда ни с кем этим сокровищем и не делятся за всю свою жизнь. И вот сейчас я нагло забираю это тайное сокровище у тебя. Тебе стыдно от этого. И тебе стыдно от того, что ты ничего не можешь сделать. Ты не смогла убить меня и не смогла убить себя, чтобы это предотвратить. Ты презираешь меня и презираешь себя. И тебе стыдно от этого презрения. Тебе страшно и противно. И знаешь, что еще, Миэльори? Ты внезапно почувствовала, что тебе это нравится, что тебя это возбуждает, безумно возбуждает. Я знаю это, потому что я чувствую твою влагу на своих пальцах. Ты буквально истекаешь ей. И тебе невероятно, безумно стыдно еще и от этого. От того, что прямо сейчас ты млеешь в руках твоего врага, и ты никогда в жизни не испытывала ничего подобного.