Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Мой мир словно остановился, так почему эти проклятые часы все еще идут, словно предполагалось, что я могу двигаться назад без нее?

Я громко вздохнул, и Алек напрягся. Напряжение между нами возросло. Он был разъярен, и это было опасно, б…ь, потому что я точно знал, что происходит, когда он поддается своей ярости. От этой мысли живот свело, сердце забилось так быстро, что боль в груди усилилась, и я хватал ртом воздух.

Мы проехали через участок леса, где произошла авария, и я нерешительно огляделся, увидев, что машины больше нет. Я ждал этого, так как отец вызвал эвакуатор еще до нашего отъезда, но все равно это было странно. Даже в темноте я видел, что на месте нашего столкновения сломаны несколько деревьев, но, если бы я не знал точно, то просто подумал бы, что это произошло естественным путем. Никаких свидетельств события, которое закрутило мою жизнь в сужающуюся спираль, никакого признака, что похитили женщину, которую я любил больше жизни.

Мы продолжали ехать в полнейшей тишине, и я просто смотрел в окно, страдая с каждой гребаной секундой. Я вздохнул с облегчением, когда мы, наконец, доехали до дома, радуясь, что все завершилось, и нас будет разделять небольшое расстояние. Он припарковал машину, и я вылез, тревожно оглядываясь. Дом выглядел пустым – насколько я видел, света в нем не было, но я был уверен, что в нем кто-то есть. Хотя я чувствовал, что чего-то не хватает. Это была идиотская мысль, потому что было совершенно ясно, что именно пропало.

La mia bella ragazza – и, пока она не вернется, ничто не будет ощущаться правильным опять.

Мои глаза начало жечь, пока я смотрел на дом, и я несколько раз моргнул, пытаясь отогнать формирующиеся слезы. Я яростно боролся с ними, мне необходимо было оставаться сильным, потому что я не мог сломаться или потерять надежду. Хотя это было гребано больно. Боль была хуже, чем от любого из моих повреждений, и причиняло большее страдание, чем гребаное напряжение, окружавшее нас.

Я облажался – и это нельзя было исправить. Я сделал это дерьмо, думая, что я лучше знаю, думая, что у меня есть ответы, когда на самом деле я сам был частью этой чертовой проблемы. Все это была моя гребаная ошибка. Она пропала, и, если бы я не был таким гребаным вспыльчивым и всезнающим, она могла бы сейчас быть в безопасности. Если бы я мог держать свой темперамент под контролем, или если бы я слушал, б…ь, про чип, все это дерьмо могло было быть другим.

Я простонал, подумав о долбаном чипе, и потер рукой грудь. Отец ударил меня, когда я признался. Его спокойствие немедленно испарилось, когда я признался в том, что мы сделали. Огонь в его глазах ошеломил меня, и еще никогда в жизни я так гребано не боялся его, как тогда. Я увидел убийцу, которого боялись другие люди, жестокого мужчину, который, не колеблясь, убьет любого, который посмеет угрожать ему. Он выплеснул свою ярость, сжав кулак и ударив меня в грудь с такой силой, что я отлетел к машине и перестал дышать. В этот момент он не был моим отцом, он был мафиозо, и напомнил мне устрашающего мужчину, чей взгляд сейчас сверлил мой затылок.

Я повернулся и взглянул на Алека, поймав его пронизывающий взгляд, который он не сводил с меня. У меня было ощущение, что он не собирается отводить от меня взгляд, он должен быть абсолютно уверен, что я не сделаю чего-нибудь еще такого же хренового.