Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Его слова были удивительно формальными, все эмоции, которые были минуту назад, ушли.

– И я рада видеть тебя. Я, э-э… скучала по тебе.

– Да? – спросил он, вопросительно приподнимая брови.

Я кивнула, краснея, а на его губах мелькнула улыбка.

– Я тоже скучал по тебе. Ты хорошо выглядишь, tesoro.

Мое сердце тут же отреагировало бешеным стуком, в животе запорхали бабочки.

– Ты тоже, – сказала я.

Он нахмурился, недоверчиво глядя на меня, а я засмеялась.

– Так и есть. Но ты выглядишь уставшим. Что случилось с твоей рукой?

Он глянул на нее, вздыхая.

– Алек подстрелил меня.

– Он подстрелил тебя?! Почему?

– У него спроси. Я еще не говорил с ним. Была жаркая ночка. Он… э-э, б…ь. Забей на меня.

Он снова замолчал, и я поняла, что он копается в себе.

– Отсюда и шрам на лице. Кто-то выпустил в меня пулю.

Пока до меня доходили его слова, я с ужасом глянула на него, беспокоясь за его безопасность.

– Это страшно.

– Это жизнь, – сказал он, пожав плечами, будто это ерунда, но я знала лучше. – Теперь это моя жизнь. Какая разница. Я справляюсь. А как ты? Как твоя свобода?

– Свобода, – пробормотала я. – Это она и есть?

– Да, это она. Ты можешь поехать туда, куда захочешь, и делать, что пожелаешь, и быть, кем хочется. Ты не должна делать разное дерьмо, которое делать не хочешь. Если ты проснешься утром и пожелаешь еще поспать, ты можешь вернуться в кровать. А если твой телефон звонит, ты можешь не отвечать, а просто включить гребаный автоответчик. Ты можешь стать медсестрой или поваром, или учителем, все, что взбредет в голову; поехать на Гавайи или в чертов штат Юта. Хотя я не знаю, кому, б…ь, понадобится ехать в Юту, но это не важно. Дело в том, что ты можешь делать все, что пожелаешь. Это свобода, Белла.

2. Каков отец, таков и сын

ДН. Глава 77. Часть 7:

Между нами зависла тишина, и я смотрела, как он понес флягу к губам, его глаза стреляли по сторонам, старательно меня избегая. Я видела грусть на его лице, а еще разочарование и страстное желание иметь то, чего у него не было. В груди запульсировало от боли.

– Парень по имени Майкл приглашал меня на свидание несколько месяцев назад, – выпалила я.

Эдвард застыл с флягой у рта, его тело напряглось.

– Ты гуляла с ним? – с предчувствием спросил он, напряжение и гнев волнами исходили от него.

– Я думала об этом. Он был милым, студент-художник. Мне было бы с ним весело, но я поняла, что нет смысла это начинать.

– Почему? – спросил он, бросая на меня взгляд, его брови вопросительно приподнялись.

Сквозь его тоску прорезалась надежда, чувство, с которым, я видела, он борется.

– Потому что он никогда не узнал бы меня, – тихо сказала я. – У меня были друзья – думаю, так ты бы их назвал – но они не знали меня. Никто не знал. Они не знали, откуда я, через что прошла. Они не знали, что я повидала, а я не могла это рассказать, потому что никто не понял бы. По их мнению, мир, в котором я родилась, существует лишь в кино, рабство исчезло столетие назад, а мафия умерла вместе с Аль Капоне. И я не могла разубедить их, потому что эти вещи им не стоило знать. Они никогда бы не узнали Изабеллу Свон, настоящую меня. Они видели лишь придуманную историю, обложку, девочку, которая может быть кем угодно. Но я так не могла. Моя мать была рабыней, а мой отец владел мной. Они никогда не узнают, что меня похищали, и я едва не умерла, а еще я смотрела, как люди гибнут. Они никогда не узнают, что ты сделал, чтобы спасти меня, чем ты пожертвовал. И они никогда не узнают, что ты потерял из-за меня.